— Прохо… проходите скорее, — немного сбилась, взглянув на мой хвост, миниатюрная спутница охранницы и посторонилась, освобождая проход. Вторая женщина тоже развернулась, освобождая место, и я, пробормотав благодарности, скользнул внутрь, неловко втягивая хвост через порог. А вот и мышцы начали плохо слушаться - недооценил я ночную прохладу.

В процессе меня разглядывали с явным любопытством с одной стороны - и с удивлением и опаской - с другой. Я посчитал нужным ссутулится, изобразить смущение и стыд:

— Прошу прощения за недостойный вид. И брюхо я, кажется, заляпать успел в уличной грязи.

Дверь тем временем была заперта, на замок обычный, и на магический, с помощью какого-то амулета. Промозглый уличный воздух перестал щекотать хвост, сменившись тёплым и густым, полным удивительно знакомых ароматов. Впрочем, высовывать язык и разбирать их досконально я не стал, чтобы не смущать дам. Хватило того, что нос улавливал запах бархата, старого дерева, пудры и пыли, свечного воска и, немного, человеческого пота. Закулисье.

— Не переживайте, молодой господин, в гостевые зоны вас всё равно никто не пустит, — благодушно отмахнулась тем временем охранница. — Представление в самом разгаре!

— Да-да! — зачастила её миниатюрная спутница. — Премьера! Высокие гости! В связи с этим госпожа просила передать вам свои нижайшие извинения, но свидеться с вами не сможет в ближайшее время. Так что я сопровожу вас в её будуар и как только объявят антракт…

— П-простите, — я кое-как вклинился в её трескотню. — Но наверно, не стоит отрывать госпожу от столь ответственного дела как премьера? И будуара - не надо. Просто предоставьте мне тёплое помещение, и ведро воды с чистой тряпкой - мне нужно привести себя в надлежащий вид, прежде чем посещать приличные помещения. И… что-нибудь на плечи набросить, если вам не сложно.

Миниатюрная красотка замялась на мгновение, но подруга её спасла:

— На склад при швеях отведи, там тихо должно быть сейчас.

Радостно кивнув, миниатюрная барышня предложила мне пройти за ней, что я и сделал, изредка чуть придерживаясь за стену.

Откуда-то глухо доносилась музыка, трагичная, с весомыми и гулкими ударами барабанов, слышалась возня и шуршание торопливо готовящихся к выходу на сцену актёров, но мы от неё удалялись в более скоромные и тёмные… а главное - тёплые переходы. В итоге меня привели в довольно узкое, но длинное помещение со странно скошенным в дальней части потолком. Вдоль одной стены тянулся деревянный стеллаж с рулонами ткани, вдоль другой - перекладина, на которой висели разномастные костюмы и платья, в углу напротив двери громоздились тюки из грубой ткани, и по всем углам висели пучки сушёных трав с довольно сильным запахом - от моли, похоже.

— Здесь ткани и негодящие костюмы, что определили на перешивку, — моя провожатая указала на длинную часть помещения. — А то что иначе чем на тряпки не годно - в мешках. Можете на них прямо расположиться…

Видно было, что она всё же испытывает некоторое замешательство с примесью неловкости. Потому я поспешил её успокоить и заодно напомнить о необходимом:

— Спасибо, это место мне вполне подойдёт. Ещё бы водички, в достойный вид себя привести…

— Да-да, помню!
– кивнула моя провожатая. — Обождите пару минут, господин!

И удрала, оставив меня наедине с потолочной лампой и камерной музыкой, рассеянной в толще здания, будто соль в морской воде. Откуда она доносилась определить было сложно, как и разобрать инструменты её составляющие, но мотив угадывался и был довольно приятен. Он казался дыханием театра, его неотъемлемой частью, и едва меня не убаюкал. Или так сказывалось то, что я наконец оказался в тепле?

Взбодрило меня появление моей доброй феи с обещанным ведром и последующее бодрое оттирание брюха. Счастье, что грязь к чешуе и брюшным… чешуинам? Щиткам? Не важно, к брюху грязь приставала особенно плохо, но это не спасало меня от приступов брезгливости и желания оттереть всё до блеска. Никогда не страдал гермофобией прежде, но это тело на неё активно сподвигало. Брюхом по городским переулкам ползать, бррр!

Возился с этим довольно долго, но хоть согрелся в процессе, после чего расположился на мешках и выдохнул наконец, расслабившись. Прислушиваясь к торжественно нарастающей музыке, ещё раз всё хорошо обдумал, сдвинулся ближе к углу, поплотнее уложив кольца, чтобы поддержать образ перепуганного робкого подростка. Наконец прозвучали финальные аккорды, и их сменил звук оваций, до этой каморки доносящийся шумом прибоя. Не знаю, принято тут вызывать на бис или нет, но хлопали долго. А после - возня в коридорах и где-то над головой из суматошной стала размеренной.

Прошло ещё минут двадцать, двадцать пять, когда очередные шаги в коридорчике оборвались подле двери, а не процокали мимо по своим делами. Хозяйка заведения явилась лично, в сопровождении той самой миловидной дамы, что меня здесь устраивала. Алда выглядела ещё сногсшибательнее, чем на балу - крой совсем вызывающий по местным меркам, много кожи, прикрытой только густым чёрным кружевом, ярчайший изумрудный атлас, вставки меха, изящная драгоценная то ли заколка, то ли шляпка в тщательно уложенных волосах, и куда более значимое количество макияжа, порядком её молодящего.