Я приложил все усилия, чтобы выглядеть ещё более смущённым и растерянным, чем планировал, сбивчиво поздоровался, залепетал извинения за беспокойство в столь важный день, и собрался было уже перейти к нижайшим просьбам, как госпожа Валтрауд изволила подойти ко мне и поймать за руку.

Я запнулся, взглянув на неё удивлённо и немного искоса. Потом перевёл взгляд на запястье, которое она рассматривала, и заметил слабые, немного воспалённые следы от пут и синюшные отметины на сгибе локтя.

— Маленький птенчик попал в беду? — спросила она на удивление серьёзным тоном. Наверно, процитировала что-то, очень уж странно прозвучало.

— Меня похитили, — поведал я жалостливо. — Выждали, когда господин Халвард отбыл по делам, и вломились в дом.

Поведал в общих чертах о своём маленьком приключении, не вдаваясь в подробности, конечно же, и выделяя долю случая в своём побеге. Слушала дама меня внимательно, между делом прощупав руку своими горячими пальцами, уделив особое внимание немного припухшей кисти. Её сопровождающая всплеснула руками да так и замерла, смотря на меня с такой жалостью, что мне едва стыдно не стало за эту махровую игру на женских чувствах. Чего стыдиться хорошей актёрской игры перед столь взыскательной публикой?

— Как ты себя чувствуешь? — спросит госпожа Валтрауд, когда я умолк. — У тебя очень холодные руки.

— Да? — удивился в этот раз искренне. Значит, это не её пальцы такие горячие? — Сносно. Немного замёрз и клонит в сон, но в целом… Вы свяжетесь с господином Халвардом?

— Незамедлительно, — кивнула она. — Луша, распорядись, чтобы натопили красную гостиную. И подушек туда с одеялами. И чиджура пусть заварят.

Миниатюрная кивнула, и удрала, перестукивая каблучками. Её начальница же подошла к вешалкам и, придирчиво пошуршав среди костюмов, извлекла на свет что-то вроде длиннополого кафтана из плотной шерстяной ткани с отпоротым воротником. Помогла мне нацепить пахнущую травами и немного пылью одежду под вялые протесты.

— Идём, составим письмо для твоего опекуна, — пригласила она, направляясь к двери и поглядывая так, будто опасалась, что я вот-вот рухну.

Надо сказать, в прошлую нашу встречу скандальная особа оставила у меня довольно двоякое впечатление, но сейчас она отнеслась к ситуации со всей серьёзностью и проявила обо мне всестороннюю заботу. Довела до своего кабинета, отчасти походящего на музей, где мы обсудили ситуацию за кувшином расторопно поданного горячего напитка. Составили письмо Халварду, в котором я дописал пару строк для успокоения моего опекуна, да и в доказательство того, что это не гнусный розыгрыш в столь тревожный для него момент. Алда покаялась, что пару раз разыгрывала опального мага, и потому он относится к ней с недоверием последнее время.

Так же она разделила мои подозрения о том, что похищение организовал кто-то из присутствовавших на балу гостей, и пообещала не ставить в известность власти. А так же предотвратить распространение слухов из театра, и усилить охрану. Ибо, глупо было бы предполагать, что по городу не ходят уже слухи. Меня видело достаточно народу, да и наги, в смысле, шеску в этих краях были крайне редким явлением, так что пересуд не избежать.

После меня провели в жарко натопленную комнату со сдвинутыми к стене диванчиками и креслами, где у своеобразной помеси декоративного камина и радиатора была организована постель из подушек, одеял, и сложенной в несколько слоёв тяжёлой плотной ткани, бывшей когда-то, наверное, занавесом.

Каюсь, меня сморило в считанные минуты, и я уснул, едва зарывшись во всё это тёплое бархатное великолепие.

Выспался вполне неплохо, несмотря на то, что раза три за ночь подрывался от кошмаров и половину “постели” разметал в процессе по всей комнате. И чувствовал себя довольно хорошо, не считая слабого кашля и различимых хрипов в лёгком.

Похоже, к этой ерунде придётся просто привыкнуть - чуть простыл, сразу поперхивать начинаю. Туманные перспективы в будущем обосноваться на севере смотрятся всё сомнительнее. Нет, под обогревающими чарами ходить, ползать, то есть, сутками напролёт можно, или в доме жару разводить… Но к чему так напрягаться и ресурсы просаживать? Нелогично-с…

После большой премьеры театр пребывал в сонной тишине. Большая часть труппы отсутствовала - в обширной пристройке за театром жила только малая часть актёров, музыкантов, и обслуги. У большинства были свои дома либо съёмные квартиры в городе. В театре сейчас, по большей части, работали только уборщицы, приводящие в порядок залу, да рабочие, проверяющие декорации и механизмы, приводящие их в движение. Ну и кухня работала, ибо “буфет” тут тоже присутствовал, а народ нужно было кормить.

В буфете мы с хозяйкой заведения и позавтракали, после чего она удалилась, сославшись на дела, а меня отправили на экскурсию со стайкой любопытных девиц, со странным вожделением взиравших на мой хвост. Письмо было отправлено ещё вчера, приличную одежду мне подобрали перед завтраком, так что заняться было совершенно нечем, и экскурсия пришлась как раз кстати. Узнал много нового о местной театральной традиции, нравах и устоях общества, да и самой госпоже Валтрауд.

Богатая вдова, происходящая из знатного рода, в своё время крупно оскандалилась грызнёй за наследство безвременно почившего мужа. Судя по всему, родственники покойного слегка обнаглели на основании того, что супруга не подарила мужу наследника, но да чего вы хотите, стряпая брак по расчёту с молодкой и старым хрычом? Как бы то ни было, после долгих тяжб Алда не только урвала своё, но и стала изгоем не только в семье мужа, но и у собственной родни. Да и в обществе на неё смотрели косо. Однако решительная женщина, словив неодобрение местного консервативного общества, не только не отчаялась, а наоборот, расцвела, почувствовав свободу, приятно подкреплённую солидным состоянием. Она вложилась в несколько рисковых предприятий (ибо в нормальных такого партнёра видеть не желали) и в большинстве прогорела, но с двух выстреливших получает сейчас очень приличные дивиденды. Опять же, вложилась в недвижимость, что тоже приносит доход. Между делом развлекалась благотворительностью, поддерживая женщин, оставшихся за бортом жизни в силу различных обстоятельств. А потом, как говорят, все звёзды сошлись. В местном упоротом обществе театр считался развлечением на грани фола, и потому в постановках женских ролей было мало, и играли их исключительно мужчины, обычно миловидные юноши.