— Стоять! — дружелюбно заорал я во всю глотку.

Но треск веток только усилился и пришлось нырять в кусты, чтобы не упустить добычу. По пути перепрыгнул крупную серую птицу с закатившимися глазами, которая лежала на спине и мелко подрыгивала лапками.

— Я не причиню тебе вреда! — вновь заорал я, снося плечом толстое дерево и одновременно утирая лицо от густого и липкого ягодного сока, быстро покрывшего меня с головы до ног.

В ответ донесся тонкий не то рык, не то взвизг, наполненный отчаянием и ужасом, но не несущий смысловой нагрузки. Направление погони внезапно сменилось и мы выскочили из зарослей кустарника — синий медведь и такой же синий я.

— Да стой ты, сволочь! — уже зло крикнул я.

Мишка обернулся, оценил мой настрой, ещё больше выпучил глаза и прибавил ходу, хотя деревья и так мелькали мимо с приличной скоростью. Пришлось ускоряться и мне, отчего пылесосная перевязь разболталась и теперь аппарат неприятно колотил меня по спине.

— Да стой ты! Я только спрошу! — утробно рычал я, неумолимо сокращая дистанцию.

Внезапно лес закончился и стало понятно, что мишка целеустремлённо несётся к обрыву, куда водопадом срывалась река. Не мешкая ни секунды, косолапый прыгнул в пропасть и в полёте растопырил лапы как белка летяга.

Я чудом затормозил у края, схватившись левой рукой за куст. Вытянул правую руку в сторону суицидника в отчаянной и бессмысленной попытке дотянуться до него… Тщетно.

Мне оставалось только тянуть в его сторону руку и беспомощно наблюдать, как медведь падает в глубокое ущелье и медленно переворачивается в воздухе брюхом кверху. Он смиренно сложил лапы на мохнатом пузе, а на его морде, с закрытыми глазами, застыло выражение умиротворения и облегчения.

Я продолжал тянуться к нему, чувствуя вину за случившееся и искренне желая спасти его, как вдруг почувствовал, как моя рука «удлинилась» — пылесос в один миг выпутался из проводов и рванул в пропасть вслед за медведем, вытянув шланг струной и раскручивая двигатель.

Со звуком «всхуп» шланг крепко присосался к медвежьей заднице — втянув в себя его короткий хвост — и заставив косолапого вздрогнуть и сжаться в очень большой комочек. Провод тут же натянулся, и меня едва не сорвало с обрыва вслед за мишкой, но куст, в который я вцепился, каким-то чудом удержался корнями в земле.

Отчаянные времена требуют отчаянных решений, и я приложил уйму сил, чтобы развернуться на спину, упереться ногами в край обрыва и ухватиться обеими руками за провод. При этом приходилось постоянно регулировать поток духовной энергии подаваемой в пылесос, чтобы топтыгин не повторил судьбу заглота, но и не сорвался. Ориентироваться в этом мне помогали звуки снизу — когда медведь ревел громко и отчаянно, тогда я чуть ослаблял мощность адского прибора.

Перепачканные ягодами руки скользили по проводу, ноги грозили потерять опору, но я упрямо тянул свою добычу вверх и медленно отползал от края. Складывалось стойкое впечатление, что спасаемый отчаянно цепляется когтями за скалу и стремится уползти обратно в бездну.

Тем временем суперсила стремительно покидала моё тело и я уже готов был сдаться, но вот из-за края показался медвежий филей и я поднажал из последних сил.

Вытащив из пропасти царапающего камень косолапого, я повалился на траву, раскинул руки и попытался отдышаться. Мишка сдался и покорно ожидал моих следующих действий, съёжившись неподалёку и мелко дрожа. Его глаза были настолько широка раскрыты, что от них остались только белки.

Выглядело это настолько комично, что я усмехнулся, когда провалился в медитацию, чтобы восстановить силы.

— Так, не понял… — шокировано пробормотал я, оглядывая свой изменившийся внутренний мир.

Никаких больше айсбергов, облачков и бушующего моря — только едва различимая голубоватая дымка повсюду. Никаких больше светящихся огней. Вообще ничего!

Что за хрень?!

Я вынырнул в реальный мир и схватился за камень на шее:

— Шу, слышишь, что за ерунда — у меня пропали метки проделанных шагов!

Но камень молчал и вообще выглядел как самый обыкновенный кусок мусора. Только сейчас я понял, что долгое время ощущал исходящую от осколка слабую духовную силу, которой больше не было! Нехорошее предчувствие холодком проползло по позвоночнику и я напряг мозг анализом ситуации.

Анализы оказались совсем плохими! Если учесть сказанное Шу о том, что я взрываю себя и соотнести это с художественным вымыслом, где храбрые воины разрушали собственную культивацию — она же накопленная за все годы сила и энергия — чтобы поразить большое количество врагов, то выходит, что я в заднице. Плюсом, я кажется убил этого козла выбросом силы.

Вот как можно было так тупо пролюбить стартовый набор нагибатора?! Чёртов Шу, это он виноват!

— Ты как, дядя Миша? — обратился я к медведю, максимально дружелюбным тоном, изо всех сил стараясь не показывать накатывающего страха и попутно стремясь вызвать хоровод золотых букв.

Но ничего не вышло — буквы не появлялись, а ручки уже мелко тряслись. Медведь продолжал смотреть на меня со страхом и непониманием. Очень, сука, здоровый и зубастый медведь, смотрел на меня со страхом и непониманием. Пока смотрел…