— Ёпт! — радостный и полный энергии вопль Ибуна вырвал меня из объятий Морфея.

Даже с закрытыми веками было понятно, что я продрых до раннего утра, прямо тут, под стеной.

Когда его поспешные, тяжёлые шаги стихли возле меня, он с тревогой в голосе пробасил:

— Друг, что с тобой?

Я приоткрыл один сонный глаз, взглянул на него, облачённого в новенькую, облегающую белую форму с высоким воротником, закрыл глаз, поёрзал, устраиваясь поудобнее на жестких плитах, и произнёс:

— Помер я. От голода. И холода! — затем снова приоткрыл глаз, вгляделся в его довольную, как у мартовского кота, чистенькую, сытую морду, закрыл глаз, поджал губы и добавил: — И без женской ласки! Пока ты в настоятельницу своим наставлением тыкал, я тут скончался от горя и тоски — один одинёшенек!

Внезапно раздался глухой стук. Затем ещё один, и ещё. Плита под спиной слегка вибрировала от этих ударов, и я, не удержавшись от любопытства, открыл глаза.

Одетый с иголочки Ибун стоял возле меня на коленях, и ритмично бился лысой головой о камень, поднимая пыль.

— Прости меня друг, прости! Мы слишком долго записывали технику, а потом она попросила зачать ей ребёнка. Я теперь твой вечный должник, жизнью клянусь! Прости, что оставил тебя одного, но посмотри!

Он энергично вскочил и махнул рукой возле живота, где клубилась широкая чёрная лента тьмы. В его руках возникла большая шкатулка из резного камня, которую он тут же открыл и наклонил, чтобы я мог лучше разглядеть содержимое.

Внутри аккуратными рядами лежали тёмно синие шарики пилюл Восстановления. Много! Ибун улыбался так самодовольно и широко, его уши практически уехали на макушку. Покачав головой, я поднялся, потянулся, уселся на пылесос и молча стал натягивать рваные сапоги, под недоумевающим взглядом здоровяка.

— Друг?

— Что?

— Ты злишься на меня?

— Я что, по-твоему, девка, чтобы истерики закатывать? — я усмехнулся, встал и хлопнул его по плечу. — Ну увлёкся, забыл, что тебя ждут — бывает. И ничего страшного, что твой друг голодный спал на улице, на земле. Нормально хоть исполнил? Настоятельница осталась довольна?

— О да! — он вновь широко улыбнулся, совершенно не уловив иронии в моём голосе. — Она просто счастлива! Получилось целых пять томов с подробным описанием техники и базовых реакций!

Тут мои глаза выпучились, а челюсть отвисла.

Некоторое время я вглядывался в его лицо, пытаясь понять — прикалывается он или нет. Но он так искренне лыбился, что мне осталось только хмыкнуть и покачать головой. Пофиг, особого дискомфорта, кроме голода, я всё равно не почувствовал, а его можно понять.

Пылесос прыгнул мне за спину и крепко «обнял» проводом плечи и грудь.

— Пошли уже, мастер-Ибун, продадим пару пилюль, пожрём и затаримся для нормального путешествия.

— Зачем? Госпожа Эра обеспечила нас всем необходимым!

С этими словами он извлёк из хранилища аккуратную стопочку белой одежды и высокие белые сапоги. Приняв и развернув протянутые вещи, я с удивлением обнаружил, что размер явно мой и, не медля ни секунды, переоделся прямо во дворе храма.

Больше всего наши с Ибуном схожие одеяния напоминали мне парадную форму ВМФ РФ, только, разумеется, без погон, ну и чуть более облегающие. Ткань очень приятно прилегала к телу и совершенно не стесняла движений. Сапоги тоже оказались впору и такого кайфа от ношения обуви я не испытывал никогда!

— Нравится? — Ибун просто лучился гордостью, будто сам шил эту одежду всё это время, а не шпёхал Эру. — Это рабочая одежда Великого Мастера Алхимии. Очень дорогая, но и очень прочная.

— Скажи уже прямо — сколько тебе заплатили за технику?

— Храм выделил мне два миллиарда дэн на дальнейшие исследования, — произнёс Ибун, скромно потупив взор, и добавил: — Я попросил в пилюлях Восстановления, чтобы повысить наше развитие. Остальное — подарки настоятельницы Эры. Я не знаю, сколько стоит хранилище — это её старый пояс, но такую робу мастера можно купить за восемьсот миллионов.

Тут бы надо присвистнуть, но я ещё помню торги за мою тушку и поэтому сумма не впечатлила.

— Но пожрать всё равно надо! — безапелляционно заявил я и кивнул на ворота: — Мы идём или остаёмся?

— Идём конечно, всё равно в городе развиваться накладно, а нас двое! Хорошо если до восьмидесятой ступени хватит со всеми потерями…

Ну мы и пошли.

Чем дальше отходили от столицы региона, назовём это так, тем крупнее становились поселения и тем чаще встречались настоящие крепости, с огромными огороженными территориями. Ибун, большей частью хоть и молча лыбился как блаженный, заново переживая в мыслях не то свой триумф, не то соитие с настоятельницей, но пояснения давал. Поэтому крепости сект мы обходили по широкой дуге. На всякий.