— А это особые Ибун-пилюли Рециркуляции, — тут же встрял я, смекнув что к чему и не давая товарищу возможности ответить. — Как вы понимаете, уважаемая, это коммерческая тайна и…

— Я с радостью расскажу вам про мой метод! — Ибун довольно бесцеремонно отодвинул меня в сторону и, сияя гордостью, встал перед Эрой.

— О, вы великодушны ровно настолько, насколько гениальны! С радостью приму все ваши наставления! — излишне кокетливо произнесла настоятельница, слегка покраснев и сверкая глазами. — Прошу, в мою личную лабораторию!

— Помойся хоть перед тем, как будешь перед ней своим наставлением размахивать… — тихо проворчал я, немного разочарованный тем, что такая прекрасная монополия ускользнула из рук.

Но, с другой стороны, он же говорил, что хочет стать путеводной звездой для всех алхимиков и вот, он сделал даже не шаг, а огромный скачок к своей цели. На самом деле, я был искренне рад за парня и горд тем, что сумел ему помочь. Но от материальной благодарности тоже бы не отказался.

— Так, уважаемые мастера, лапки прочь от эксклюзива! — вернулся я к делам насущным и требовательно вытянул руку, пока эти жулики не растащи все пилюли. — Госпожа Эра сама распорядится этими сокровищами, но пока они побудут у меня.

— А вы… — произнёс один из них, нехотя протягивая мне пригоршню пилюль, — должно быть молодой гений-артефактор?

— С чего вдруг такой вывод? — опешил я.

— Ваш артефакт, уважаемый — он кивнул на пылесос, — он крайне необычный, как и метод синтеза вашего друга.

— Возможно, — неопределённо буркнул я.

Этим эпизодом и ограничилось всё внимание к моей персоне. Мастерам было гораздо интереснее ковыряться в саже, мять её пальцами и пробовать на вкус, попутно строя разные теории о физике процесса. Потом они всем составом собирали со стен образцы подсохшей слизи первых этапов синтеза и рассовывали её по хранилищам, попутно отгоняя посохами излишне любопытных учеников. Я таскался вслед за ними и тихонько подслушивал, в надежде узнать что-нибудь интересное.

Выяснилось следующее:

Во-первых, скорость изготовления ибун-пилюль гораздо выше, но это и так было понятно. Во-вторых, количество — с удивлением узнал, что из подобной горы ресурсов можно получить максимум два десятка пилюль, а у Ибуна вышло даже больше полусотни. Ну и в-третьих, нет, не качество — цена.

Каждая такая зелёная фитюлька, диаметром с ноготь большого пальца, предварительно была оценена мастерами в десять миллионов дэн. Причём прозвучало это как нечто совсем неважное, в контексте обсуждения эффективности. Звучит фантастически дохрена, но стоило мне присесть в тенёчке на пылесос, с веточкой в руках, и расписать на песке объёмы резервов на разных шагах, как становилось ясно, что это копейки.

Если на сороковом шаге объём резерва равен восьми тысячам и десятикратно растёт с каждым десятым шагом, то не сложно прикинуть, что к семидесятой ступени он достигнет уже восьми миллионов. На восьмидесятой будет восемьдесят миллионов, а на девяностой уже восемьсот. А стоит только вспомнить слова Ибуна о том, что есть места с очень высокой концентрацией энергии, то выходит, что такие пилюлки будут запросто окупаться уже после восьми десятков шагов.

Вот такая бесполезная информация…

Вот прошёл час, другой, третий, а товарищ всё не появлялся. Двор уже давно был приведён в порядок и наполнился рутинной суетой, а я всё сидел, медленно превращаясь в неотъемлемую часть пейзажа. Уже хотелось жрать, пить и напинать Ибуну за столь долгое отсутствие.

Я даже прикрыл глаза, чтобы вздремнуть и скоротать время, а то денёк выдался насыщенный, но тут моего плеча деликатно коснулись.

— Уважаемый Ёпт, мастер Ибун просит вас передать ему все ибун-пилюли Рециркуляции и подождать ещё немного, — раздался надо мной тихий девичий голос.

Проморгавшись, я сфокусировал взгляд на молодой сероволосой красотке, лет двадцати, не больше. Её большие, ярко зелёные глаза, с опаской смотрели на меня, а стройное тело, облачённое в облекающую оранжевую робу, слегка подрагивало и готовилось сорваться с места в случае опасности.

Даже обидно стало, что она смотрит на меня как на какого-то монстра. Интересно, с чего бы?

— Вот, держи, — я протянул ей самодельный мешочек из куска тряпки, которую без жалости оторвал от своего бомжатского облачения. — А отец-основатель современной Ибун-алхимии не сказал, когда почтит скромного меня своим присутствием?

— Нет, простите, — она схватила узелок и грациозно упорхнула, заставив меня восхищённо цыкнуть ей вслед.

Смеркалось.

Я уже давно лежал на земле, вытянув босые ноги и шевеля пальцами. Сложенные на груди руки и рваные сапоги под головой довершали образ убогого бомжа. Вихрь мирно стоял рядом. Разница с бродягой была лишь в том, что все послушники, ученики и даже мастера почтительно обходили меня по широкой дуге, а не гнали со двора как бродячую псину.

Так и уснул без сновидений, прямо на ровных, тёплых плитах двора.