Он с размаху хлопнул кулаком по столу. Парень у стены вздрогнул, нож дернулся, и он зашипел:

— Ай, черт, порезался! Можно так не делать? — он покосился на ветерана, а Кармилла снова сглотнула и невольно приоткрыла рот.

Кровь. Свежая, теплая, живая. Так близко. Но не достать!

Парень сунул палец в рот и засосал. Скосив глаза на вампиршу, он усмехнулся, но ничего не сказал.

— Ты не можешь быть единственной, тварь! — прорычал старший по званию. — Столько слухов и сообщений! Ты меня за дурака держишь?

Кармилла, не мигая, ответила:

— У страха глаза велики. Люди знают, что после Виттории мы разбрелись кто куда. Вот и мерещатся альпские волосы в каждой белой занавеске на чужих окнах.

Полицейский покачал головой, недоверие сквозило в каждом движении:

— Не верю, — сказал он. — Ты врешь мне, клыкастая дрянь. Даже если других альпов в Лиходаре нет — в чем ты меня ни разу не убедила, — то у тебя в любом случае есть сообщники из числа местных. Кто-то тебе помогает, и я узнаю кто.

Кармилла глухо хохотнула.

— Да что же такое? Полжизни вру на каждом шагу — верят, а говорю правду — не верят. Прям закон подлости какой-то. Эй, офицер, ты же должен был сперва представиться, назвать звание, зачитать мои права, разве нет?

Он смерил вампиршу суровым взглядом. Его лицо сделалось каменным, а шрамы показались трещинами в маске. Стул со скрипом отъехал, и мужчина поднялся. Неспешно приблизился к скованной альпе.

— У тебя нет прав, животное. Ты — паразит на теле общества. И ты умрешь здесь. От тебя зависит только одно: как именно. Расскажи все, и получишь последний ужин, а после него — гуманную пулю в лоб. Не согласна, — он кивнул на парня у стены, — и я разрешу этому садюге сделать с тобой все, что ему захочется.

— Решили запугать? — она уронила новый смешок. — Меня? Да я таких мальчиков на завтрак ем. В прямом смысле.

— Можешь хорохориться, но я знаю, что альпы очень трепетно относятся к жизни. Вы любите убивать, но совсем не любите умирать. Знаешь, почему мы не назвали своих имен, красавица?

— Просвети, раз тебе хочется.

Его щека дернулась. Усмешка? Однобокая она получилась. Видимо, из-за шрамов.

— Потому что вы — мстительные твари, а у нас семьи. Прецедент уже был. Три года назад мы взяли одного из ваших. Он сидел прямо здесь, на твоем месте. Только муниципалитет еще не выделил финансирование, чтобы купить такое удобное кресло. Какова вероятность появления в городе альпа? Ничтожно мала, правда же? Но этот гад появился. Белогривый подонок. Видишь шрамы на моем лице? Это его подарочек, зацепил проклятыми волосами. Он похищал девиц по вечерам. Даже забавлялся. Сперва укорачивал волосы, знакомился с девушкой на дискотеке, потом… — он запнулся, и Кармилла поняла, что за этим стоит личная история.

— Ага, дай-ка угадаю! — глумливо выпалила она, снова показав клыки. — Среди погибших девчонок была одна особенная, верно? Ты слишком стар, чтобы крутить с молодухами, так что это наверняка дочь. Причем она-то по дискотекам не ходила, но мой сородич сбежал и выследил ее тебе назло. Очень соболезную, веришь?

Смачный удар прилетел ей по челюсти.

— Слабовато, дедуля, — сказала вампирша. — Сперва залезь обратно в свой Дестро, потом на женщину руку поднимай. У самого тебя силенок не хватит, чтобы я твою ласку прочувствовала.

— Ничего, — ответил он. — На этот случай муниципалитет тоже успел выделить нам деньги.

Старший полицейский кивнул напарнику, и тот поставил на стол хромированный чемоданчик. Открыв его, парень вытащил бионическую конечность — механическую руку.

— Дестро сюда не поместится, — сообщил пожилой коп. — Но раз вы такие крепкие, надо же сравнять шансы, правильно?

Он надел этот агрегат на руку, как перчатку. Загорелись лампочки, зажужжали приводы. Мужчина немного поразмялся, сжимая стальные пальцы в кулак и снова разжимая.

А затем зазвездил этим куском металла по физиономии вампирши.

На этот раз удар она почувствовала. Очень даже.

Кармилла сплюнула собственную кровь на пол и посмотрела на копа. Теперь зубы в ее улыбке окрасились красным.

— Вот так мне нравится гораздо больше, — сказала она. — Не люблю телячьи нежности. И я правда соболезную, — улыбка стала шире. — Не одобряю, когда выпивают беззащитных девушек. Предпочитаю вооруженных, сопротивляющихся мужиков. Хотя для тебя, старикашка, сделаю исключение.

Последовал еще один удар. А потом еще несколько. После каждого лицо кровососки становилось все менее красивым, а ее смех все более безумным.

— Говори, сука, где гнездо?! — налетел на нее полицейский, брызжа слюной.

— Я воспользуюсь правом хранить молчание, — сказала она.

— Ты с первого раза не понимаешь? У дворняг с помойки больше прав, чем у тебя. И у канализационных крыс тоже. Отвечай, мразь!

— Уже ответила. Не моя проблема, что ты такой тугодум. Я одиночка.