– Так-так-так... На удачную засаду и нужный зверь выбежит! – в голосе Элерриона сквозила непонятная смесь из радости и злорадства. – Вижу, кое-кто наслаждается жизнью по полной? И это вместо того, чтобы оттачивать навыки в магии крови, пока есть свободное время?

– Простите, лэр! – пробормотал я, смутившись. – Но я получил разрешение куратора на выход в город. К тому же у меня тут как бы... свидание.

– Твоекакбысвидание можно считать законченным, – оборотень перевел взгляд на Эмили. – Прости… Эмили? Верно? Но у твоего потенциального партнера на ближайшие полгода внезапно образовался жесткий дефицит свободного времени. Леонид, жду тебя на выходе через пять минут.

Элеррион повернулся в сторону кухни и громко крикнул:

– Девушки, вас это тоже касается!

Лиана, Майя и Лиза вышли из распашных дверей, слегка нахмурившись. Их лица отражали смесь смущения и растерянности. Принцесса пыталась сделать вид, что ничего не произошло, нервно улыбалась, но ее глаза выдавали внутреннее напряжение. Майя же, напротив, закатила глаза и пробормотала что-то себе под нос, что выглядело как проявление досады. Они все понимали, что попались, и это придавало моменту ощущение неловкости и некоего безысходного юмора. Пришлось спешно расплачиваться за недоеденный обед и приносить очередные извинения перед Эмили.

Судя по теплой улыбке и фразе «Всё в порядке. Увидимся в академии», она не имела ко мне претензий, так что возвращался обратно я вполне удовлетворенный свиданием, но весьма озадаченный словами преподавателя.

***

Шум схватки постепенно стих, и Элиас, слизав с прокушенной лапы кровь, ощущая знакомую горечь на языке, стремительно двинулся вперед. Буря слегка успокоилась, но напряжение и запах смерти, приносимые ветром, лишь усиливали его беспокойство. Каждый шаг по заснеженному лесу был испытанием, словно сами холод и смерть не давали ему двигаться вперед. Молодому волку казалось, что время зациклилось. Порывы ветра хлестали по морде, а снег забивался в его черный мех и оставлял на коже тонкий слой инея.

Пять дней назад он даже не предполагал, что путь в клан Северных закончится так удручающе. Парень старался не попадаться никому на глаза, но голод вынудил его зайти в придорожный трактир небольшого поселения у центрального тракта. Именно там он услышал печальные известия. В стране на полгода объявляется траур. Дамирр и Лиана официально погибли, а королева отправлена в стаю мужа, чтобы горевать. И самое главное, на ежегодный восход Селантоса в августе назначен поединок за Право Истинных, дабы определиться с кандидатурой нового короля. Эти новости, озвученные расстроенным голосом трактирщика, моментально всколыхнули в нём бурю эмоций. Элиас понял, что это новые козни канцлера, а перемещение королевы – лишь ловкий ход. Элррик наверняка решил избавиться от Лоррентии и ее дочерей.

Элиас знал, что времени у него в обрез. Он вышел, даже не доев, спешно обернулся и, не теряя ни минуты, ринулся обратно, преодолевая горные тропы, пересекая реки и леса. Каждый прыжок наполнялся гневом, а каждое препятствие только подливало масла в огонь его решимости. Поддержка волчьей формы отнимала много сил, но парень восполнял их удачной охотой и сном в заброшенных постройках в человечьем обличии.

Позавчера он пересекся с конвоем и тайно следовал за ним, выжидая подходящего момента, чтобы устроить побег для матери Лианы и ее сестер. Однако накануне пурга обрушилась на него, словно злой рок, и Элиас ненадолго след потерял. Он добрался до места стоянки конвоя только к финалу схватки, движимый отчаянным желанием защитить тех, кто ему дорог.

Элиас рыскал среди тел, вглядываясь в лица павших, а сердцем волка владел страх самого худшего. Он остановился, тщательно обнюхивая воздух. Вокруг лежали трупы, большинство которых принадлежало сопровождающим из стаи Элррика. Одно из таких тел, оставшееся позади, было на его счету, и Элиас этим гордился. Остальные трупы были разбросаны по снегу, их неподвижность только подчеркивала холодную безжалостность судьбы, настигшей их. Элиас склонился над останками человека, перевернув тело клыками за плечо камзола, и увидел знак личной гвардии канцлера на броне. Злость закипела в нём. Эти твари не остановились бы ни перед чем. Воспоминания о том, как они вели себя на коротких стоянках с королевой и ее дочерями, словно пленниками, всплывали в памяти. Волк смаковал привкус металла во рту, когда впился клыками в горло одного из врагов, добивая, но мелкая месть не принесла облегчения.

Оборотень, добравшись до ступеней одинокого здания, осторожно вошел в разрушенный дом. Его сердце внезапно замерло, когда он увидел тело Долми, учителя, который был для него с братьями вторым отцом. Старик лежал, прикрывая собой площадку второго этажа, как будто до последнего защищал кого-то. Даже в последние мгновения своей жизни он оставался непоколебимым щитом для тех, кого любил. Запекшаяся кровь на многочисленных ранах обнаженного тела контрастировала с сединой волос.

Элиас склонил косматую черную голову перед учителем, кончиком влажного носа закрыл его безжизненные веки и мысленно прошептал:

«Прости, учитель. Я не успел».

Громкий, протяжный похоронный вой эхом разлетелся по зданию, заставляя стены дрожать, а старые балки скрипеть, словно они тоже скорбели вместе с Элиасом. Звук разносился по пустым коридорам, поглощаемый ветром, усиливая гнетущую тишину, которая последовала за ним. Тяжесть утраты заполнила грудь волка, словно груз, от которого невозможно избавиться. В голове крутились образы прошлого – уроки Долми, его спокойный и уверенный голос, наставления, которые так часто помогали Элиасу с братьями не терять голову. Но времени на скорбь не было.