Я бы поспорила. Кто устроил мне пожар? Кто расколотил всю посуду и испортил моё имущество? Куда, наконец, делись два моих жирных гуся и три красотки-курочки? Ну, и кто что знает? Я подозреваю Савву — больше некого. Но, как известно, не пойман — не вор.

— Как мне с вами расплачиваться? — сменила я тему.

— Покормишь? Если нечем, то взвару налей, — торопливо сказала Гринка, вероятно сильно подозревая, что лишней еды у меня нет.

— Налью и покормлю, со взвара как раз начнём.

Я выставила на стол манник. Дети смотрели на простенькую выпечку, как на невиданное чудо, младший то и дело облизывал кончиком языка пухлый розовый ротик. Гринка осторожно дотронулась до манника, понюхала исходящий от него ароматный пар.

— Сейчас съедим, — пообещала я детям и достала нож.

Гринка схватила меня за рукав: — Ой, Ульна, разве можно? Это же господская еда, я такого никогда не видела, — испуганно предупредила она.

Почему сразу господская? Продукты деревенские: яйца от моих курочек, муку мололи из дедова зерна, мёд я купила, обменяв на него будущие доходы.

Пекла манник я — тоже деревенская. Что тут, вообще, может быть благородного происхождения?

Мелкую крупу, которая заменила мне манку, селяне ели с удовольствием, добавляли к похлёбку и варили каши на воде.

— Великие боги благословят? — всё так же тихо спросила Гринка.

У них тут что, по каждому вопросу надо к великим богам обращаться? Нет, раз надо, то я не против, не мне устанавливать порядок общения с вышестоящими. Но как-то даже неловко отвлекать великих богов от дел по таким пустякам. Боюсь, им моя назойливость тоже не понравится. И без того от меня никакого покоя.

— Спросишь сама? — предложила я.

Гринка кивнула, поставила на пол корзину и молитвенно вытянула руки. Что-то прошептала, потом замерла, ожидая ответа.

Дети всё это время стояли тихо, как мышки, и не сводили глаз с выпечки.

Хрустнула румяная корма манника, и он вдруг развалился на несколько кусков. Я растерянно посмотрела на нож, которым собиралась резать. Я правильно поняла? Раз великие боги сами разделили манник на кусочки, значит, против него нет никаких возражений?

Переложила куски на блюдо, посчитала.

— Ровно десять, — сказала я. — Вас четверо, я пятая. Получается — всем по два?

Гринка отрицательно покачала головой.

— Извини, Ульна, не думала, что так выйдет, — виновато заметила она. — Только пирога твоего чудного всем по одному куску будет. Тебе, мне и моим детям.

— Их же трое?

— Их восемь у меня.

— Сколько? — ахнула я.

— Восемь, — смутилась Гринка. — Много, да? Но ведь великие боги столько дали, значит — не много.

Восемь детей! Восемь! Мамочка моя, представить страшно.

В моём мире тоже есть многодетные семьи, но я знаю только двоих таких мамочек. У одной четверо, и там всё понятно — две двойни. Первая — мальчики, вторая — тоже мальчики. Повторять рискованный эксперимент в третий раз их мать категорически отказалась, мотивируя тем, что и без того живёт и дышит, чтобы обслуживать пятерых мужиков.

Второй случай — моя коллега, многодетная мать с тремя детьми. В её случае всё как раз прошло по плану. Я не знаю точно, то ли они на какую-то землю претендовали, то ли хотели вложить в недвижимость материнский капитал, но рождение детей происходило осознанно и было тщательно рассчитано.

У всех остальных знакомых и коллег детей или не было вовсе, или один-два. Причём второй, как правило, оказывался незапланированным и нежданным.

Хотя я и сейчас не понимаю, как беременность может быть неожиданной. Разве, занимаясь тем, что её вызывает, люди не понимают возможных последствий?

— Чем ты их кормишь? — спросила я.

Гринка пожала плечами:

— Всем. Какая разница, одного-двух кормить, или восьмерых? Разве что чугунки у меня все большие, да похлёбку варю почаще.

В самом деле — мелочи жизни! Восемь пар обуви на каждый сезон. Восемь летних и восемь зимних одёжек, восемь шапок, варежек, носков, шарфов, тёплых штанов. Восемь чихов и восемь сопливых носов. Пока вылечишь первую партию — простудится неугомонная вторая.

Восемь кружек и восемь тарелок после каждого приёма пищи…

— Зато смотри, сколько помощников, — улыбнулась Гринка.

Кожура со свежих орехом снималась без усилий. Дети сначала закидывали в рот то, что почистили, но потом наелись и миска с готовым продуктом стала стремительно наполняться.