— Я, госпожа Ладина, знаю, что если продавать себе в убыток, то будешь голым, босым и голодным. А вы как раз хотите ввести в меня в убытки.

— Я покупаю для графского стола! Ты что — глухая?

— Его сиятельство всегда за всё платит ту сумму, которую запросили, — наугад ляпнула я.

И угадала! Повариха сдулась, как воздушный шар. Вот так вот! Это тебе не неграмотных крестьян запугивать. Хотя Пекас что-то не особо испугался.

— Я не всё попробовала, — заявила повариха. — Возможно, что-то мне не понравится.

— Это мы сейчас исправим, — сказала я.

В четыре руки мы с Феней быстро сделали несколько маленьких бутербродиков, отдельно подали сливочное масло. Немного, конечно.

С каждым укусом лицо госпожи Ладины менялось. Из презрительного оно стало каменно-равнодушным, потом удивлённым, потом очень удивлённым и, наконец, расплылось в широкой улыбке.

Да неужели? Надеюсь, теперь она оценила вкус моей молочки по достоинству?

— Вкусно, — тяжело вздохнула повариха. — Так вкусно, что язык проглотишь. Особенно этот.

Она показала на сливочное масло.

— Масло, его, как всё остальное, я делаю из молока, — на всякий случай напомнила я.

Вдруг Пекас ей не сказал. Вообще-то у нас был уговор, что каждому покупателю мы сообщаем, что входит в состав продукта. Без подробностей, конечно, но говорим, что в грибном сыре присутствует молоко и грибы, в ореховом — молоко и орехи, и так далее.

Состав не совсем точный, но не могу же я выдавать свои тайны и рассказывать, как жидкое молоко превращается в плотный сыр и рассыпчатый творог.

У меня даже кувшин с молоком стоит на прилавке. Для особо настойчивых покупателей, которые требуют объяснений, из какого конкретно молока я готовила. Очень хочется ответить, что из птичьего, но я сдерживаюсь, показываю на кувшин и даже разрешаю попробовать, если есть своя плошка.

— Надо же, — повариха недоверчиво покачала головой. — Молоко — это хорошо, графиня молоко любит. Каждое утро ей привозят из деревни свежее, для умывания.

Ого! Интересно, помогает? Может быть, графиня выглядит моложе меня? Хотя куда ещё моложе.

— Уговорила, считай, — решилась повариха. — Уверена, графине понравится. Жаль, что в прошлый раз слуги всё съели. Я вообще случайно последний кусочек попробовала.

— Зачем же подали сыры слугам?

— Экономка распорядилась. Сказала, какая-то деревенская дары графу притащила, отнесите слугам её странные продукты.

Вот, значит, как. Экономка, госпожа Манака, вообще не собиралась передавать сыры графине. Зачем? Ей же виднее, что графине стоит пробовать, а что нет!

— А ещё что-нибудь необычное ты умеешь готовить? — спросила повариха.

— Могу. У нас есть некоторые секреты, которые знают только женщины, — гордо заявила я.

Вдруг возникнут вопросы, а так никому ничего не надо объяснять — семейная тайна. Не знаю, бывают ли здесь кулинарные тайны, если нет, то я буду первая.

Повариха задумчиво смотрела, как Феня помогает служанкам укладывать в корзину сыры, а Пекас считает полученные деньги. Госпожа Ладина явно обдумывала какую-то мысль, и я решила не мешать процессу.

Наконец, когда все продукты были уложены, повариха решилась.

— Знаешь что, девица. Приходи-ка ты в замок, попрошу госпожу взять тебя ко мне в помощницы.

Она замолчала, ожидая моей реакции. Чего, собственно, хотим-то? Я должна заверещать, как кошка, которой наступили на хвост, или от восторга броситься поварихе на шею? Нет, точно не на шею, скорее уж в ноги.

Сказать ей, куда она может идти со своим деловым предложением? Не стоит, обидится же. Обижать я её не хочу — ничего плохого повариха мне не сделала. Понятно, что она не прочь выведать мои рецепты и потом их использовать, как свои, но и я не вчера на свет родилась. Кормить повариху рецептами — плохая практика. Она, может, какое-то время и будет относиться ко мне хорошо, но ровно столько, сколько понадобиться, чтобы выжать из меня всю информацию.

Не хочу делиться! Мне жалко! У меня, между прочим, кроме информации, ничего за душой нет. Есть ещё красота, но даже в моём мире это очень относительное понятие. Сколько не сохраняй, не береги — время неумолимо. А уж здесь, где все части тела моют мыльным корнем, а для мягкости смазывают топлёным салом, и подавно.

— Благодарю, госпожа Ладина, вы очень добры. Но я, пожалуй, останусь, где была — у себя в деревне.

Я чуточку присела в поклоне, изо всех сил изображая воспитанную и смущённую таким вниманием девушку.