А потом она вдруг громко расхохоталась.

— С Осси будет всё в порядке?

Юный правитель давно прекратил напевать молитву. Когда только лицо Осси прорезало кровавую гладь пола, Ансгар умолк, не веря своим глазам. Все чудеса это мира он узнавал из басен, шуток и рассказов отца, которые ему посчастливилось услышать в детстве. Перерождение видел он впервые. Впервые на его глазах умирающий стал здоровым, и даже больше. Умирающий получил силу, а в месте с ней и чуть-чуть безумия.

Сидя на полу, Осси продолжала истерически хохотать. Её разум никак не мог переварить случившееся, от чего психика включила дополнительны резервы, спасая мозг от непоправимой травмы.

— Она скоро успокоиться, — ответил я Ансгару, вставшему позади меня.

— Червяк, — к нам подошёл Дрюня. — Что ты с ней сделал?

— Андрей, твой голос будет хорошо звучать на похоронах. Сегодня же мы свидетели рождения новой жизни. Я сделал с ней то, чего она так страстно желала.

Дрюня бросился к хохочущей на полу Осси, но я успел схватить его за руку.

— Успокойся, — сказал я другу, — Дай ей осознать себя. Она оклемается. Мозг и тело абсолютно целы, её жизни ничего не угрожает.

— А разум?! — если бы Дрюня мог нарисовать на лице злость, я бы сейчас наслаждался шедевром, место которому в Третьяковской галереи.

— Разум — это другое, — улыбнулся я, стараясь не раздражать, а успокоить. — Разуму нужно время на излечение.

— Она смеётся как сумасшедшая!

— Это всего лишь реакция на ошеломительные изменения, — пояснил я.

— Когда ты пережил подобное, тебе было не до смеха!

— Видимо, моя психика способна выдержать любое дерьмо.

— А что с этим дерьмом будем делать?

Скрипнув гнойным доспехом, Дрюня повернулся к уродливому существу, стоявшего рядом с деревянным троном. Секира из срезанных лиц взмыла в воздух и уставилась на нечто, что когда-то было Хейном, дядей Ансгара.

— Нужно убить его! — рявкнул мой друг, тряся секирой. — Он предатель!

Моя ладонь в кровавой корке легла на древко секиры, опуская грозное оружие к полу.

— Не нужно его убивать. Этот уродец больше никогда не станет Хейном, как бы больно это не прозвучало для тебя, Ансгар.

Паренёк оторвал взгляд от хохочущей Осси и стыдливо посмотрел на раздувшееся до размеров газели бледное тело.

— Он предал свой народ. Он предал вас. Он предал меня. Я не испытываю к нему ни единой капли сожаления, но мне стыдно за то, что меня наполняет радость видя воочию его наказание.

— И что нам с ним делать, Червяк? — спросил Дрюня, поглядывая то на Осси, то на Хейна.

— Он отправиться со мной в дальний путь. Его тело послужит переносчиком огромного объёма крови. Станет моим рюкзаком, а там как знать, возможно найду ему иное применение.

— Ты так говоришь, — Дрюня недовольно фыркнул и отвёл глаза в сторонку, — как будто собираешься идти один.

— Мой друг, ты помог мне проделать сложнейший путь. В какой-то момент я потерял путь, но с твоей помощью сумел найти новый. Истинный. Ты спас мне жизнь. Ты сделал меня сильным, и с этой силой я смогу преодолеть любой путь. Я не вправе тебя просить следовать за мной на край света.

— Какой-же ты мелочный ублюдок, — Дрюня прищурился и смаковал каждое слово, проговаривая по слогам. — И что это вообще за словечки, наполненные пафосом? Куда ты собрался?

— В семи днях пути от сюда заканчивается земля песчаными берегами и начинается океан. Я должен переплыть его.

— И что там? Еще одна земля, которая начнётся золотистым песком?

— Земля «кровокожих». И я не знаю, песок там стелется под ногами, или сплошной пепел.

— И откуда ты это узнал?

— Они поведали мне многое, — я взялся за край своего плаща и одёрнул в сторону, показывая моему другу жуткую вещь.

— Вот уродство! — сплюнул Дрюня, — Хуже моей секиры. Пизда! Эти лица… — он присмотрелся, вглядываясь в каждое лицо, — они что, шепчутся между собой? Они живые?

В свете зелёного пламени, пожирающего ветви дуба, без особого труда можно было разглядеть, как у срезанных лиц шевелились губы; они растягивались в улыбках и сразу же сжимались от неведомого страха или боли. Жутковатая накидка была в постоянном диалоге, в постоянном страхе, и в пребывании постоянной радости, сменяя эмоции каждую секунду.