— Друг мой, ты запамятовал? Уйдёт дар — умрёт сознание. Я даже не хочу обсуждать это!

Дрюня наклонился ко мне, приблизившись твёрдыми губами к моему уху.

— И что же тогда нам с ним делать? — прошептал он.

— Он вернётся домой. И будет править на своей земле. Будет обмениваться с тобой товарами, зёрнами. Будете вместе поднимать экономику. Развивать землю.

— Значит ты меня бросаешь здесь, на этой земле?! А сам отправишься дальше путешествовать, веселиться и сражаться? Так значит! Использовал меня и выбросил, как использованный презерватив в унитаз?

— Не передёргивай. Мне смешно слышать эту чушь из твоих уст. Тебя никто не гонит прочь. Но разве ответственность за свои земли не давит на твои огромные плечи?

— Червяк, скажи правду, нам угрожает опасность невиданных размеров?

— Размеры её видимы. И да, над нами висит угроза, собственно, как и всегда.

— И вот пока она висит, моя ответственность за мои земли давит мне не только на плечи, но и на руки, в которых я могу сжимать свою секиру. Свой «Лицадёр»! И мне уже не терпится скинуть этот непосильный груз. Да и Осси… Ты сам сказал, что она стала частью тебя. И ты не отпустишь её со мной…

— Она свободна, как и я, как и ты. Но да, мы действительно связаны между собой. Умру я — умрёт она. Но никак не наоборот.

— Получается, это мы с Осси теперь тебя должны охранять?

— Получается так, — улыбка смягчила моё уставшее лицо от утомительных разговоров.

Короткую тишину нарушил юный голос Ансгара.

— Пока над нашей землёй витает опасность, и в любой момент «кровокожи» могут вернуться, я отправляюсь с вами!

— Это исключено, — отрезал я. — Ты отправишься домой! Твой народ ждёт тебя, им нужен порядок и процветание. Без тебя земли почахнуть, умрёт скот, а люди примутся убивать друг друга ради спасения и жалкого куска хлеба. Поверь мне, я знаю, что говорю. Мои глаза видели Хаос, который тебе даже и не снился. Я видел, как пылающие дома вместе с бедными жильцами пускали в небеса копоть, затмившей солнце. Я слышал, как мучительно кряхтел бетон, перед тем как рассыпаться песком и превратить девятиэтажное здание в груду мусора, погребя в душном подвале столько людей, сколько ты не терял ни в одной из самых кровопролитных битв.

— Такого быть не может!

— Поверь мне, Ансгар, может.

— Раз ты считаешь моё проклятье даром, так пусть мой дар послужит тебе верой и правдой!

Сладкие слова из уст подростка вызывали у меня тошноту. Он понятие не имел с кем связался. Но он доверился нам, и я никак не могу подвергнуть угрозе доверие юного правителя. Никто не сможет гарантировать ему безопасность в дороге, путь которой неизвестен даже мне. Я не могу рисковать, да и польза от него слишком сомнительная.

— Ансгар, вопрос твоего пребывания в нашем отряде давно решён. Мы очистили лес от «кровавой мученицы», и вам больше никто не угрожает.

— Но «кровокожи» продолжают ходить по нашей земле…

— Эту проблему я беру на себя. Можешь не переживать.

— И как же ты решишь её? — спросил у меня парнишка, скривив лицо не от злости, а от сильной обиды.

— Тебе это не понравится, и я обещаю, я верну его, как только найду упокоение души и убью кое кого.

Плащ из двух десятков мужских лиц зашелестел о мои ноги. Я подошёл к распростёртому на кровавой глади телу «кровавой мученицы». Она словно спала. Тело умерло, не испытав страха и боли, что отразилось маской успокоения на девичьем лице с распахнутыми глазами. Взявшись обеими руками за деревянное древко, я выдернул копьё из женской груди. Кровавый доспех издал громкий треск, влажно чмокнула плоть. И только сейчас я увидел, как из раздробленный груди наружу хлынула кровь. Пустая кровь. Струйки стекали по истерзанному телу в мою багровую лужу и сразу же в ней растворялись, чистые, словно всё это время жестокий мир не произвёл на них никакого влияния. Как будто я пролил младенческую кровь, без грязи, без похоти и боли. Странно, но это тело не было отравлено ядом времени.

— Ансгар, — повернувшись к пареньку, я сжал древко копья двумя руками и посмотрел на окровавленный наконечник, сделанный из кости руки его отца. — Я вынужден забрать с собой принадлежащее тебе копьё. «Длань праха» отправится со мной карать и обращать в прах кровокожих. И ты должен понимать, что, если я паду в бою, копьё в любом случае тебя не спасёт, будь оно в твоих руках. А с ним у меня отличные шансы на победу.

Губы Ансгара не вытянулись в понимающую улыбку, или в мрачную гримасу, они не выражали абсолютно ничего. Как и его глаза. Он уставился на меня с полным безразличием, а потом перевёл взгляд на копьё. Лёгкий прищур и тяжёлое дыхание наконец-то раскрыли его. Решение давно было принято, но он продолжал отыгрывать роль подростка, быстро становящегося настоящим мужчиной.

— Хорошо! — с высоко задранной головой гордо выдал парнишка на всё дупло расколотого дуба. — Но тогда я заберу кое-что у тебя.

Он подошёл к телу «кровавой мученицы», остановился возле её ног и присел. В зелёном сиянии я увидел, как его ладонь легла на отрубленную руку, служившей рукоятью двуручного меча, чьё лезвие тянулось прямиком из мужской ладони, застывшей в вечном рукопожатии. Ансгар выпрямился и выставил перед собой мой меч, а его глаза принялись жадно разглядывать лезвие багрового цвета, в трещинах которого утопало пляшущее пламя зелёного цвета. Меч ему безумно нравился, а я, по сути, мог наделать таких хоть на всю армию…

Армия…

Это слово больно кольнуло меня где-то внутри мозга. Отдалось эхом, и, к моему счастью, смолкло, подойдя к горлу густым комком кисловатой крови, который я тут же проглотил.

— Я заберу меч себе, если ты не против, Инга.

— Не против. Только будь аккуратен, он очень опасен.

— И ты будь аккуратна с моим копьё, оно очень опасно.

Мы вместе рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Наконец, за долгое время, Ансгар тепло улыбнулся и сказал:

— Надеюсь мы в скором времени увидимся, и ты принесёшь мир в наши земли. Но помни, я всегда приду к тебе на помощь, ты только позови.