Я опустился на колено возле волчицы. Кара поймала мой взгляд, вытянула морду и обнюхала моё лицо. Животные всегда всё понимают.

«Я хочу, чтобы ты пошла с Ансгаром» — сказал я.

Вой волчицы так и не прозвучал в моём сознание. Кара молча встала и отстранилась. Подойдя к парнишке, она уселась возле его ног.

— Кара пойдёт с тобой, — сказал я Ансгару и улыбнулся, увидев, как и лицо парня окрасилось улыбкой. — Запомни, Кара — не вещь, и она не переходит из рук в руки. Со мной она путешествовала только потому, что была благодарно за освобождение. С ней мы можем общаться, как если бы я общался тобой, словами. Но тебе придётся научиться общаться с ней по-своему. И особо не утруждайся, она очень понятливая девочка.

Ансгар стянул с ладони перчатку и коснулся пальцами гнойной корки на морде волчицы. Попробовал почесать за ухом, как это делал Осси, погладил огромный нос. Убрав руку, я заметил проступившие на его ладони капельки крови, он оцарапал руку о грубый доспех Кары, но даже писка не издал. Даже не скривился. За волчицу я могу не беспокоится, как и за паренька, который теперь точно доберётся до дома.

Ансгар протянул мне ладонь. Мы пожали друг другу руки, и в каждой капельки крови, просочившейся сквозь тонкие царапины на его коже, я ощутил упадок гормонов стресса практически до нуля. Эйфория наполняла его тело. Он готов был бежать хоть на край света, несмотря на дикую усталость.

— Увидимся, — сказал я ему и разжал ладонь.

Ансгар кивнул мне, окинул взглядом стоявших позади меня Дрюню с Осси, а когда в его поле зрения попал Хейн, парень замер, скривил губы, но своего дядьку не оставил без кивка головы. Паренёк повернулся к нам спиной и зашагал прочь, положив на плечо огромный меч. Солнце еще долго светило ему в спину, пока его с волчицей силуэты полностью не слились с огромными тенями деревьев.

Закинув на плечо уродливую секиру, Дрюня подошёл ко мне и встал напротив, показывая всю серьёзность.

— Ты точно знаешь, куда идти?

— Точно. Я уже сказал, и можешь в этом не сомневаться, — я посмотрел на его каменное лицо, не способное выдавить ни единой эмоции, и задёрнул бровку в наигранном сомнении. — Или ты боишься потеряться в этих землях?

— Потеряться я не боюсь. Но кое-что меня действительно беспокоит.

— Я весь в внимание.

— Ты проткнул копьём девке грудь, выпотрошил ей брюхо. И она точно была мертва, когда мы к ней подошли. Но ни она, ни всё это, — Дрюня взглядом окинул весь окружающий нас лес и литры крови, стелящиеся под нашими ногами ровным полотном, — не обратилось в пыль. Почему?

— Потому что эта девка не умерла…

— Что?! — с удивлением протянул Дрюня.

— Она жива. И жива её магия. Глянь сюда.

Пальцем я указал на свою талию, поверх которой был опоясан узловатый канатик.

Днюня хмыкнул.

— Это то, что я думаю? — булькнул он.

— Да, её кишки.

— Мерзость…

— Да, но зато я нашёл способ, как избежать разрушение магии.

— И теперь вся эта кровь, затопившая лес… он что, твоя?

— Да. Всё что под нашими ногами, каждая капля, каждый ручеёк крови, уходящий в глубь леса — всё моё.

— И это болото будет следовать с нами?

— За нами, если так тебе будет комфортно.

— Плевать. Я хочу быстрее покончить со всем этим, и быстрее предаться разврату, распитию холодного пойла и безграничного кутежа в кругу своих друзей-уродцев, — он вдруг гортанно расхохотался, похрустывая сочленениями гнойного доспеха.

Не теряя времени, мы двинули в сторону восходящего солнца. Что там нас ждало — никто не мог знать. Но я был уверен, путь мой лежит именно туда, и там он явно не закончится. Словно в подтверждение моих мыслей за нашими спинами дуб вспыхнул с новой силой. Зелёное пламя перекинулось с ветвей на огромный ствол с такой жадностью, что древесина в тот же миг затрещала и испустили в воздух пахучий запах гари и ливень крохотных иск, сгинувших на фоне огненного шара, всплывающим над горизонтом.

Новый день — новые свершения.

Кровавая гладь стелилась под нашими ногами, став главной дорогой, которую строили мы, прокладывая себе путь вперёд. И часто наш непростой путь прокладывался через людные деревеньки. Стоило нашему отряду появится рядом с околицей старой деревушки, как тут же молва о нас неслась сильнее ветра, вздымая с дороги зернистую пыль прямо в уши любопытных стариков.

— КРОВОКОЖИ!

Это название звучало подобно грому в ясный день. Проклятье, заставляющее людей прятаться в домах за тонкими дверями. Они тряслись, шептались и боялись увидеть мой взор на своих лицах. А когда мы проходили мимо домов, люди с изумлением припадали к грязным окнам и, не веря своим глазам, изумлялись, и открывали рты, заметив огромную тушу Хейна, тяжело шагающую по изливающейся на их пыльную дорогу крови.

По ночам мы спали, или пытались воссоздать в голове что-то похожее на сон, но наш организм, прибывающий в вечном здравии, не испытывал усталости и не давал прикрыть глаза. Чуть солнце разгоняло тьмы, мы выдвигались дальше в путь.

Третий день к ряду всё повторялось, как и в первый. Словно мы кружили вокруг леса, прохаживаясь по одной и той же тропе. Всё те же деревья, однотипные деревни и однообразный страх людей, заставляющий их прятаться. Забиваться в угол, словно перепуганные крысы. Происходящее вызывало во мне чувство гнева и раздражения, но я подавлял в себе острые разногласия, видя за окнами не только взрослых, но и детей.