Лёгкие Гнуса продолжали надуваться и сдуваться, несмотря на отсутствие головы. Бессмысленная перекачка воздуха внутри гниющего трупа. К моему удивлению, плоть быстро затягивала рану, несмотря на отсутствие костей. Оставь его так, и он исцелиться, только под кожей будет видно, как надуваются лёгкие и непрерывно клокочет в груди сердце, бьющееся в плоть. А вот кстати и сердце. Спряталось за пучком сосудов, вен и рваных мышц. Насос для перегона гноя.

Мне стоило протянуть руку к этому пульсирующему сгустку мышц, как жужжание в моей голову уплотнилось, обратилось в иглу и ударило прямиком в мозг. Было больно, словно загнали длинное сверло в ухо и включили дрель. Мою ладонь увело в бок, но все попытки сбить меня или выбить из колеи — ничто.

Стиснув зубы и превозмогая боль, я направил дрожащую ладонь точно к цели. Мухи облепили всю руку, кроме пальцев. Облепили весь мой доспех, кроме лица. Мухи были везде, даже внутри меня, под кожей, но мой разум был чист и непреклонен.

Боль резко отступила, когда мои пальцы сомкнулись на пульсирующем сердце и выдернули его из разорванной груди. Плоть на теле Гнуса на глазах превращалась в подобие тонкого пергамента, сухого и жухлого. Страшные раны больше не заживали. Валяющаяся поодаль отрубленная голова окончательно лишилась кожи, обнажив серый череп.

Я опустил глаза на свою ладонь и уставился на ещё пульсирующее сердце. Такая власть, такая сила — и всё это у меня в руке. Стоит мне сжать пальцы — и всё в труху. Всё в пепел. Так тому и быть!

Но стоило мне чуть сдавить комок мышцы, как я услышал неразборчивые слова, обрывки фраз, доносимые до моего разума противным жужжанием мух.

— Паразит, ты уверовал в победу?! Я это чувствую. Чувствую твою вздувшуюся, как утопленник на солнце, гордыню. Глупец! У бессмертного ты не заберёшь победу, даже из груди. Наслаждайся су…

Он недоговорил. Жужжание смолкло, когда я раздавил сердце своими пальцами. Огромное облако мух взревело, но лишь на мгновение. В следующий миг оно распалось на сотни стаек, которые тут же забились в воздухе, словно охваченные припадком. Крохотные тельца в лунном свете поблёскивали серебром, от чего мне казалось, что передо мной кружат стальные облака.

Больше они не причинят мне вреда, как и он.

Тело Гнуса быстро разложилось, превратившись в масляное пятно с грудой костей на гладком камне. Кучка дерьма — всё, что осталось от невероятно сильного воина, чью силу можно было направить в мирное русло. Но, в очередной раз, мои убеждения о идущих рука об руку силе и власти получили лишнее подтверждение. Всегда… всегда сила будет перетягивать на себя власть. Сильный покорит слабого, и никак иначе.

Пока Осси добивала двух оставшихся кровокожих, я подбежал к стене и снял факел. Мне хотелось покончить с мухами раз и навсегда. Мне хотелось сжечь каждую, спалить их, обратить в пепел. Но стоило мне подбежать к серебристым тучка и протянут им на встречу пылающее пламя, как облака развеялись. Мухи брызнули в разные стороны и улетели к морю. Я бы уверовал в свою победу, но глядя на то, как мухи складно, словно управляемые каким-то разумом, собрались в плотный косяк и в серебристом свете луны блеснули у самого горизонта, не могу с уверенностью заявить, что мы сегодня победили. Понятия не имею, как это существо может вновь насолить мне, но сегодня он потрепал меня не хуже дворовой собаки, кинувшейся на бедного котёнка.

— С ним покончено?

Ко мне подошла Осси. Она тяжело дышала, окровавленные глаза смотрели на меня с надеждой.

— Да, с ним покончено. На сегодня.

— На сегодня? — гаркнула воительница, смотря мне в глаза.

Её доспех покрылся сотней глубоких царапин от вражеских клинков, местами были оторваны куски, на массивных наплечниках появились кривые пеньки от кровавых рогов. Но это всё ерунда. Пыль битвы, не более. Даже порезы на её прекрасном лице с бледной кожей на моих глазах затянулись, не оставив никаких следов, способных хоть как-то омрачить её красоту.

— Да, — ответит я, соблюдая спокойствие. — На сегодня.

Глаза воительницы упали на лужу гноя с костями возле наших ног.

— Но он мёртв.

— Я точно не могу сказать. Тело мертво, а вот его разум… я словно слышал ускользающий шёпот в своей голове. В любом случае, битва еще не окончена.

— Что это? — спросила Осси, тревожно обернувшись.

Я тоже слышу это. Почувствовал…

Тяжёлый топот шёл отовсюду. Возможно, сотня кровокожих носились по городу, стуча своими ступнями в кровавой корке по гладкому камню. Грохот пугал, заставлял сердце биться в груди чаще. Мой взгляд вновь упал на лицо Осси. Боли, или оттенка страха я не наблюдал, но вот что-то было. Что-то странное. Смятение?

Осси оглянулась по сторонам.

— Странно, — выдавила она.

— Да. Не могу не согласиться.

— В городе две сотни кровокожих, а на нашу душу свалилось два десятка.

Из обеих ладонях Осси к каменной дороге потянулись кровавые клинки.

— Может, нам повезло? — спросил я, вглядываясь в тьму между каменными домами за спину воительницы.

Копьё осталось лежать на полу в башке Гнуса. Идти за ним — неоправданный риск, поэтому я последовал примеру Осси, и спустя пять ударов сердца, мои ладони сжимали кровавые клинки.