— Обед-то уже подавать? — спросила хмуро.

— Да, будьте любезны распорядиться.

И впрямь после таких разговоров есть хочется. А сколько их мне ещё предстоит?

15. Сюрприз в саду

Первое знакомство с рабочей частью дома заняло у меня два дня.

Конечно, это было довольно беглое и поверхностное знакомство, и вообще нетипичное, как я понимала. Но мне довелось ловить обрывки разговоров о том, что «госпожа Викторьенн как господин Гаспар, у того тоже всё было учтено и каждый человек при деле». Ну да, откуда им знать, вдруг у супругов были доверительные отношения, и он что-то рассказывал ей о делах? Маловероятно, конечно, но…

— Скажи, Тереза, а Гаспар вообще о чём со мной разговаривал? Я рассказывала? — спросила я после раздумий.

Мы с Терезой выбрались в садик, разбитый за домом. Там имелся даже небольшой фонтан, но без воды, скамейки, дорожки и розы с лилиями. И садовник Жак Бон, он взялся показать мне сад и рассказать о своих работах в этом саду.

— Ты откуда это взяла, что Гаспар с тобой разговаривал, — рассмеялась Тереза.

На солнце да среди зелени она была чудо как хороша. Волосы в локонах и под шляпкой, неширокая юбка в полоску, меж полосок цветочки, на лифе банты и кружева. У меня зачесались руки сфотать красивую картинку, которую потом можно использовать как референс для костюма, но какой тут, к дьяволу, сфотать? А референсы не нужны, и так справятся.

Тереза посылала свою камеристку к здешнему знаменитому портному с просьбой о платье, но тот сослался на большую занятость и заказ не принял. Она повздыхала, но сказала, что на первый раз можно надеть то платье, что сшили в столице зимой. А может быть, и на два первых раза. Оставалось только понять, кого попросить о приглашении на бал. Я так понимаю, что раньше господин Гаспар мог бы его добыть, если бы посчитал нужным. А теперь связей господина Гаспара нет… но я понемногу начинаю завязывать свои.

В конце концов, ещё неделя с хвостиком. И можно будет спросить графа Ренара — не поможет ли он с тем приглашением.

А пока — вокруг лето и сад, и это просто замечательно. Я поняла, что изголодалась по воздуху и солнечному свету. Сколько времени уже провела всё равно что взаперти? Оказывается, если у тебя большой дом, населённый множеством людей — это легко.

— Я, знаешь, не взяла, мне взять-то неоткуда. Но подумала, а вдруг?

— А не вдруг, — отмахнулась Тереза. — Гаспар даже с Эдмондой не особо-то разговаривал. Он разве только спрашивал, когда прийти к тебе в спальню! Даже о каких-то покупках сам решал, и извещал, что прибудет портной, или что кто-то отправляется в лавку, и наши камеристки могут присоединиться.

Надо же, как всё запущено-то! Если всё так, то неудивительно, что Тереза не рвётся на волю, она ту волю просто не понимает. Видимо, Эдмонда пожила с мужем, и посмотрела, что бывает иначе, не только как в родном доме. А замужняя жизнь Терезы была недолгой, она вернулась в дом брата, и так в нём и осталась.

Ну и ладно, разберёмся.

А пока я разбираюсь с домом. Он велик — три этажа, чердак, подвал. Господин Фабиан сказал, что столичный дом будет поменьше, и Тереза подтвердила — там у каждой из нас нет столько личных комнат. Не было, со смехом сказала она.

Ну да, теперь будет столько, сколько надо.

Я прошлась по всем этажам и подсобным помещениям вместе с господином Фабианом и госпожой Сандрин. Говорила мягко, но непреклонно — что принимаю дела, смотрю, как у меня всё устроено, и думаю, как сделать лучше. Мне показали всех людей из списка, я сообщила, что поговорю с каждым и спрошу, чем человек занят. Потому что их же нужно не только содержать, они все тут живут, едят-пьют, и одеваются как-то тоже. Этот уклад был мне понятен чисто умозрительно — что-то осталось от давних времён, когда приносили вассальную присягу, и после того сеньор отвечал и обеспечивал, а что-то пришло с новыми временами. Но пока ещё не вышло на привычную мне схему и являло собой нечто среднее между службой по обещанию и работой по найму.

Конечно, я могла махнуть рукой и оставить всё, как есть. На первых порах, на переходный период, и как там оно ещё называется. Но нет. Это железо нужно ковать, пока оно горячо.

Я поговорила с Сандрин о нашем меню, и кажется, господин Гаспар просто не задумывался о том, что у его домочадцев могут быть какие-то предпочтения в еде. Он распоряжался, все соглашались. А на самом деле не так и трудно сделать чуть лучше, я так Сандрин и сказала. Тереза любит овощной суп и выпечку, мне понравилось их жаркое и тушёные овощи, ещё на нашей кухне отлично запекали курицу и дичь. Я пересмотрела бюджет и распорядилась, чтобы покупали не самые дешёвые продукты, а самые свежие, чтобы купили пряностей, чтобы приносили на пробу какие-нибудь сладости из кондитерской лавки с соседней улицы — мы с Терезой обе сладкоежки. Причём это от Викторьенн — дома я давно уже была равнодушна к сладкому. А Викторьенн, кажется, просто не насытилась — после полуголодной жизни в монастыре почти столь же скудная пища у Гаспара.

Но если мы не бедствуем, отчего не баловать людей тем, что они любят?

А сад за домом оказался приятным сюрпризом. Мы с Терезой шли, рассматривали розы, я ещё думала — как Гаспар решился на это излишество, но оказалось, что сад и клумбы уже были разбиты, когда он приобрёл этот дом. И садовник Бон достался Гаспару от прежних хозяев двенадцать лет назад.

С задней стороны сад окружала примыкавшая к дому стена. Она местами пошла трещинами, а в одном месте и вовсе осыпалась. Я хотела рассмотреть состояние стены получше и подошла поближе. Бон и Тереза ушли по тропинке и исчезли за поворотом, хоть голоса их и были слышны. И я совершенно не ожидала, что меня схватят за щиколотку, и вскрикнула, и глянула — из-под куста ко мне протянулась чья-то грязная рука.