— А сколько надо отслужить? — осторожно спросил кандидат.

— Пять лет с момента сдачи экзамена и за это время подготовишь двух человек тебе на замену.

— Я согласен. — по тому, как быстро ответил Данилов, я понял, что парень рассчитывал на больший срок.

— Договорились. Завтра в полдень приходи к вокзалу, там возле путей стоит дрезина. Поедем сдавать экзамен. Если сдашь экзамен, я тебя принимаю на службу на должность машиниста.

— Спасибо, ваша милость, я не подведу.

— Ну вот, завтра и посмотрим. — я вернулся к горячему, готовили в трактире, действительно, вкусно.

Через два часа, почитав, на ночь глядя, имперские газеты, я начал раздеваться, чтобы отойти ко сну, но в этот момент, в дверь номера осторожно постучали.

Накинув на плечи чиновничий сюртук, я взял на изготовку один из револьверов и встав сбоку от двери, рывком отодвинул щеколду. Дверь медленно приоткрылась, и через пару секунд в нее вошёл, недоуменный офицер в мундире княжеского полка.

— Что вас привело в мой номер в столь поздний час, господин поручик? — голос, раздавшийся за спиной, заставил военного вздрогнуть от неожиданности, а ствол револьвера, направленный в бок — побледнеть.

— Разрешите представиться, ваша светлость. — офицер справился с волнением и, с энергичным кивком головой, представился по всей форме: — Поручик Коробов Святослав Авдеевич, субалтерн третьей роты первого батальона вашего полка.

— Проходите, господин поручик к столу, присаживайтесь. К сожалению бара в номере нет, могу предложить вам только красное вино, но, за качество оного я ответственность нести не могу.

— Благодарю, ваша светлость, но я ничего не буду, времени у нас очень мало. — офицер присел в кресло, стоящее у маленького столика.

— Времени мало на что? — тревога льдинкой скользнула к сердцу.

— После вашего ухода, ваша…

— Князь, так короче. — подсказал я.

— Да, князь, после вашего ухода среди офицеров начался спор. Полковник сказал, что вы самозванец, который желает заманить полк в ловушку, а капитан Белков заявил, что от вас необходимо избавиться, чтобы вы завтра не обратились непосредственно к солдатам и не подняли полк на бунт…

— О как! — я был поражен до глубины души: — Как интересно.

— Капитан Белов сказал, что у него есть знакомые, которые выманят вас из гостиницы и увезут в степь, где хорошенько объяснят, что вам не следует больше появляться в этих местах и мутить воду. А нам, то есть, господам офицерам, необходимо всю ночь гулять в ресторации господина Гусева, чтобы, если произойдет какой-то скандал, к нам не было вопросов.

— Какой ловкий малый, ваш капитан Белов. — искренно восхитился я: — А как он выглядел? Может быть я его запомнил?

— Он выделяется среди господ офицеров, наверное, вы обратили на него внимание. У капитана Белова на груди пришпилен британский орден за военные заслуги в виде перевернутой звезды. Господин капитан успел повоевать в Африке в рядах британских войск, отличился в двух кампаниях.

— Каков герой разбавил ваше провинциальное общество. — я вежливо улыбался, хотя на душе было очень тревожно: — Теперь скажите, поручик, что привело вас сюда? Почему вы не приняли во внимание слова вашего командира?

— Я видел вас несколько раз на парадах, вы стояли рядом с вашей матушкой, но я служу здесь недавно, а большинство наших офицеров служат здесь давно, и вас должны были видеть чаще…

— Господин поручик, еще есть причины, что вы пришли сюда? — я посмотрел в глаза своего собеседника и тот не отвел глаз.

— Ваша светлость, господин князь, не стыжусь своего желания занять иную должность в полку, а если такая возможность совпала с возможностью открыть заговор среди офицеров полка — так разве это плохо? — офицер застенчиво улыбнулся.

— Нет, это не плохо. — согласился я: — Но я не понимаю, почему в эту комнату пришли вы один? Остальные офицеры что, тоже заговорщики?

Поручик молчал, глядя в угол.

— Я кажется понял. — покивал я: — Присягу мне, как члену княжеской фамилии вы не давали, а отношение моего брата ко мне предполагает, что, в случае, если ловкие знакомцы капитана Белова немного перестараются, и я исчезну, то Димитрий Александрович не будет долго сердится. Я прав?

— Вы удивительно прозорливы, ваша светлость. — промямлил поручик.