— Источник сведений у меня самый надежный, можно сказать, из первых уст. — я рывком подвинул к себе стул и сел напротив игрока в форме: — Разрешите представиться самому, раз вы меня не узнали. Князь Олег Александрович Булатов, со вчерашнего дня — полномочный соправитель княжества, наряду с князем Димитрием Александровичем. Слушайте мой приказ, господин полковник. Завтра, в семь часов утра ваш полк должен быть построен на привокзальной площади. В строю должны стоять все, а также должно быть представлено все имущество, числящееся за полком согласно учетных книг. Солдаты и господа офицеры должны быть готовы к маршу. Вам все понятно, господин полковник?

Плохо, очень плохо. При словах Слушайте мой приказ…' командир, как и его подчиненные, должен был, по крайней мере, встать, но ни один из них не оторвал свой ленивый афедрон от стула.

Я встал.

— До завтрашней встречи, господа.

Когда дверь за мной захлопнулась, я выдохнул облегченно. Устраивать свару здесь в мои планы не входило, я один, а офицеров было восемь человек, и драка с ними в тесноте гостиной в мои планы не входила.

Офицеры строевых княжеских полков считались офицерами, так сказать, третьего сорта.

На первом месте в имперской иерархии находились офицеры Имперских полков, щеголяющие шитыми золотом, погонами или эполетами, за ними шли офицеры-маги княжеских полков, которые строевых должностей не занимали, а числились в личной гвардии князей. В случае войны эти офицеры выполняли роль ходячих огнеметов –бомбометов, или климатического оружия, если мы, к примеру, ведем речь о магах земли. Звания таким офицерам княжеской гвардии присваивались на усмотрение князя, вплоть до генеральских, но в имперской армии к этим званиям относились с известным скепсисом. Ну, а низшую ступень в офицерской среде занимали офицеры княжеских линейных полков, главная роль которых сводилась к праву доблестно погибнуть в бою, прикрывая приданного им мага или магов. Поэтому, в отличие от франтоватых полковников из свиты моего брата, эти офицеры отлично владели холодным и огнестрельным оружием, которые, безусловно, быстро зарезали бы меня в тесноватой гостиной доходного дома, возникни у нас с ними потасовка. А потасовка, вероятно, могла возникнуть. Полк был связан клятвой подчинения и исполнения приказов с моим покойным отцом, а вот, передо мной полк обязательств не имел. Подозреваю, что по злобе ко мне, покойный «папа» не включил меня в текст клятвы, как члена княжеской семьи.

То есть, вероятнее всего, если бы команду полку отдал мой братец, Димитрий Александрович, то полк бы выполнил приказ, ну а я для них никто, просто, какой-то тип, пытающийся отжать у командира полка выгодный бизнес по привлечению солдатской массы к нуждам и чаяниям народного хозяйства.

Безопаснее всего было съездить в Петровск, привезя оттуда Димитрия, как полномочного представителя, но это было бы полнейшее фиаско меня, как соправителя. А сам взял на себя заботу о армии и обороне, и в первый день готов бежать к братцу за помощью?

Нет, такой путь позора не для меня. Осталось только, до утра, что-то придумать, дабы оторвать княжеский полк от местной, благодатной почвы и вернуть подразделение в родную гавань.

Глава третья.

Мысленно закрыв пунктик по восстановлению военных сил княжества до утра, я вернулся на вокзал, чтобы устроить моих мужиков-перевозчиков на ночь, но они вполне устроились сами, натянув над дрезиной какой-то навес и разведя из, валяющегося на путях угля, костерок, что-то себе готовили.

Двум гривенникам, «суточным», покровцы обрадовались, сказав, что для счастья на ближайшие сутки им ничего не надо, и барин может заниматься своими, барскими, делами, не беспокоясь ни о них, ни о транспортном средстве. Правда мне пришлось отдать еще десять копеек в фонд правоохранительных органов, расположенный в глубоком кармане шаровар местного городового, который сообщил, что теперь разведение костра вблизи железнодорожных путей перестало быть тяжким правонарушением и за моими людьми он присмотрит.

Один из перевозчиков согласился проводить меня на местный базар, где я собирался разжиться информацией и вообще, узнать уровень местных цен.

— Вон, барин, мой сосед торгует. — при входе на территорию рынка остановился ой провожатый: — Ну как сосед, на одной улице жили, только он с войсками ушел, а я остался.

— Это какой из них сосед? — я закрутил головой, пытаясь понять, кто из десятков людей, торгующих на площади, мой подданный.

— Да вон, мужик бородатый, в рубахе навыпуск, ножами торгует.

Исходя из того, что девяносто процентов мужиков в городе были бородаты, а рубахи навыпуск носили все, мне оставалось ориентироваться только на ножи.

— Ладно, иди братец по своим делам, что ты там хотел купить, а я с соседом твоим бывшим поговорю.

— Из какого железа сковал? — я наклонился над, расстеленной на земле, холстиной, на которой лежало четыре ножа с странными длинными и узкими лезвиями, и деревянными ручками на медных клепках.

— Самое лучшее железо, булатовский булат. Видишь, барин, клейма стоят…- продавец, обрадованный богатому покупателю, подхватил пару клинков и стал демонстрировать мне знакомые клейма нашего завода.