Несло так нас примерно пару часов, когда над нашими головами начало посвистывать. Судя по всему, кто-то из обитателей Зайсана принял нас за вражеский корабль и пытался подстрелить. Но, слава богам, рассказы о прицельной стрельбе на дистанцию в версту и в этом мире относится к числу легенд — пули пролетали значительно выше наших голов. По-хорошему надо было поставить магический щит, чтобы уберечь меня любимого и мой экипаж от поражения шальной пулей, но, к сожалению, я, в очередной раз свалял дурака. Мой веломобиль, с, закрепленными в кузове, походными идолами моих родовых богов, в суете ночного боя, остались с той частью второго эскадрона, что освобождал пленников, а при захвате батареи мои артефакты сильно разрядились — часть камней на кольцах погасла или потускнела, лишь шейная гривна сохраняла свой заряд, но посреди озера подзарядиться магической силой у меня возможности не было, и поэтому я решил экономить ману до самой крайней крайности, которая и не заставила себя долго ждать.

— Ваша светлость, смотрите — один из бойцов прекратил грести и тыкал пальцем в новую опасность — нам на перехват вышли две лодки, под завязку набитые вооруженными людьми. К моему удивлению, степные волки вполне уверенно чувствовали себя на скамьях дощатых плоскодонок — гребли не в такт, но дружно и курс перехвата выбрали правильным, так, чтобы через десять минут сблизиться с нами.

Играть с врагом, что ходко приближался на дистанцию уверенного выстрела, я не собирался, поэтому приготовился к постановке магического щита.

Судя по всему, в плен нас брать никто не собирался — метров с трехсот кочевники застопорили весла в воде и вскинули несколько винтовок.

— Как скажу — падайте и изображайте убитых…- прошипел я своим «морякам», разворачивая магический щит. Единственным спасением для нас было, чтобы лодки противника сблизились с нами достаточно близко, чтобы я мог использовать свои револьверы, а иначе нас расстреляли бы на дистанции винтовочного огня, так как моего магического щита надолго бы не хватило.

Дальше начался театр абсурда. С лодок загремели выстрелы, пули рикошетили от щита и уходили в рикошет, но по моей команде мои спутники по очереди «были убиты». Причем, если бы я был великим Станиславским, я бы на все озеро орал бы «Не верю!!!».

Оба моряка «умирали» в самой трагической манере, на уровне актеров третьего состава самодеятельного театра в сельской глубинке, так нелепо они дрыгались и долго содрогались в конвульсиях. Но ничего, для неискушенного театральным искусством зрителя в двух, приближающихся к нам, плоскодонках, это зрелище вполне зашло. Каждое нелепое движение моих, «отходящих» в мир иной, спутников, степняки встречали радостным улюлюканьем. Довершил представление я, опустившись на колени и трусливо прячась за воткнутую в плот оглоблю, на которой трепетал на ветру флаг Булатовского княжества.

Поняв, что я остался один, степняки решились взять в плен последнего живого русского, который выглядел совершенно деморализованным, чего я и добивался.

Степняки налегли на весла, и лодки, окутанные тучей брызг, рванули к плоту наперегонки. Ко мне ежеминутно оборачивались радостные бородатые физиономии периодически кто-то из гребцов не выдерживал, бросал весло, чтобы жестами показать мне наглядно, какие муки меня ожидают в ближайшее время. По мере сближения с плотом борьба за право захватить последнего плотогона достигла апогея, степняки усердно гребли, не отвлекаясь не на что, ткань халатов облегала вздувшиеся мышцы на спинах…

Вот по этим спинам я и открыл огонь из своих верных револьверов.

Лодка, вырвавшаяся вперед, по инерции ткнулась оконечность плота, между навалившихся друг на друга тел мелькнуло бородатое лицо — хитрец пытался спрятаться среди павших товарищей. С удовольствием взял бы пленного, но мне еще решать проблему со второй лодкой, которая дрейфовала в пятнадцати саженях от плота и там кто-то шевелился, поэтому я выстрелил два раза и поменял револьвер. На близкой дистанции мои двуствольные монстры, при должном опыте, превратились в могучие «вундерваффен», порождающие просто ливень свинца, сметающий всё на близкой дистанции.

— Эй, покойнички, поднимаемся. –я оглянулся на «трупы», что для полнейшего правдоподобия, лежали с зажмуренными глазами: — Давайте, гребите к той лодке, лежебоки…

Хорошо, что я держал ствол пистолета в направлении дрейфующей плоскодонки. Со степняком, выглянувшим из-за борта мы встретились глазами, и я инстинктивно нажал на спусковой крючок. Тело, резко взметнувшееся над поверхностью борта лодки и, буквально на секунду, замешкавшееся, разворачивая в мою сторону длинное тело винтовки, попало под мои выстрелы и опрокинувшись за борт, закачалось на воде. Я выстрелил еще пару раз в подозрительные трупы, после чего дал команду экипажу покинуть «Плот-1». Сам я, как положено капитану, покинул свой первый корабль последним, прихватив оглоблю с флагом княжества и заняв место на кормовой банке, после того, как бывшие члены экипажа, освобожденные от ценностей, не нужные им при новом перерождении, были перекинуты через борт.

Лодка, по сравнению с плотом, двигалась в несколько раз быстрее. Со стороны прибрежных зарослей по нам изредка стреляли кунаки покойников, но я спокойно держал магический щит, понимая, что мы доплывем до места назначения раньше, чем у меня закончатся запасы маны.

— Кто такие? — на причале, к которому мы протиснулись среди, плотно приткнувшихся к берегу, разномастных судов, нас выстроилась встречать целая делегация, в основном, мрачные солдаты с направленными на нас винтовками.