Финишная полоса синела меж двух пылающих костров, не позволяющих прорваться вперед сразу двум гонщикам. Вкус победы должен ощутить лишь один!

Зрители, сообразив, что скорость не снижается и паруса по-прежнему полны, бросились врассыпную, а девушки, позабыв о достоинстве патрицианок, возбужденно завизжали. Костры стремительно неслись навстречу. Еще полсотни локтей… Десяток… Маркус проскочил первым.

Плавно снизив давление на парус, он ловко развернул аэру на крохотном пятачке, и снежная волна захлестнула все вокруг. Мимо промчалась черная аэра Хэдеса и, вильнув, скрылась за ближайшим шатром. Вот страдалец! Нельзя же так серьезно относится к проигрышу.

Подскочивший первокурсник с поклоном увел аэру в сторону, а Маркус, смеясь, обнял двух счастливо пискнувших одногруппниц и спросил подошедшего Стэфанса:

— Где же радость от победы старого друга? Неужели мелочное чувство зависти посетило тебя или ты наконец-то осознал, что «огонь» уступает «воздуху» и не так уж всемогущ?

Стэфанс криво улыбнулся:

— Вкуси амброзии, всемогущий ты наш. Все зажарилось, пока вы там раскатывали, — он кивнул на жаровню, на решетке которой уже аппетитно пузырились и брызгали жиром пласты мяса.

Маркус с удовольствием опустился на стул и вытянул подрагивающие от напряжения ноги.

Из самого большого шатра доносилась музыка и, судя топоту и по колебанию матерчатых стен, там кто-то самозабвенно отдавался танцу.

Цедя подогретое вино, Маркус лениво наблюдал за завершающими гонку участниками. Вскоре все собрались вокруг жаровен. Вэлтен взгромоздился на жалобно застонавший стул и оглушительно ударив черпаком по металлическому тазу, прогудел:

— Выпьем за наших «воздушников»! Ветер им в паруса и крепкого наста под доску!

— Выпьем! Да пребудет с ними сила!

Десятки кружек взлетели вверх, роняя на притоптанный снег рубиновые капли.

Прошел час с тех пор, как Силван прибежал в деревню с раненым сыном. Час маяты, неизвестности и то гаснущей, то возрождающейся надежды на чудесный дар Ренны, деревенской лекарки. Та сразу выставила его прочь, велев не мешать, и Силван уже примял все сугробы вокруг ее избы в попытках разглядеть в заиндевелые окна хоть что-нибудь. В конце концов, убежал к воротам, где собрались мужики, обсуждая произошедшее.

Тут-то и повезло. Пришла девица из леса, и Силван вновь спешил к Ренне, думая лишь о том, что сейчас увидит Лима. Жив ли?

Видимо от беспокойства он излишне сжал руки, и укутанная в тулуп незнакомка слабо застонала. Силван метнул взгляд на бледное лицо. Странная чужачка. В лесу-то он и вовсе принял ее за парня. С такими рубцами да в штанах! Голос опять же хриплый, как у Фестуса-пропойцы. А что коса, так аристократы и подлиннее отращивают. Однако теперь, рассмотрев вблизи изящные дуги бровей, нежную кожу на здоровой половине и тонкую белую шею, Силван удивленно покачал головой.

— Девка!

Надо же, девка встала меж ним и волком! Тут Силван остановился и озабоченно нахмурился. А следует ли тащить ее к лекарке? Вдруг магичка?

Девушка снова застонала, и Силван, еще раз глянув на опухшие веки и следы слез, решительно двинулся дальше.

— Ренна, тебе еще одна болезная, — сказал он, вваливаясь в лечебницу.

Все также держа свою ношу, заглянул через плечо лекарке. Та сосредоточенно шептала, склонившись над его сыном. Враз ослабевшим голосом Силван спросил:

— Как он?

— Жить будет, — проворчала Ренна, вставая. — В твою породу пошел, крепкую. Сил только у меня что-то маловато, как в пропасть сгинули. Ну, кто там еще?

— Древние ее разберут! Волка приложила чем-то, тот щенком заскакал, заскулил… Магичка, кажись.

Ренна отшатнулась и замахала на Силвана руками:

— Совсем спятил? Обо мне не думаешь, так о сыне побеспокойся. Как я при ней исцелять-то буду?

Силван насупился:

— Кабы не она, так некого и исцелять было бы. Говори, куда класть. Глянешь только. Очнется, да уйдет, что ей тут делать?

— Совсем разума лишился, по лесам бегаючи!

Они стояли с минуту, меряя друг друга взглядами, но Силван знал, что Ренна оттает, уступит. Так и случилось. Лекарка тяжело вздохнула и кивнула на занавеску у дальней стены:

— Положи там, на кровать. Сперва с Лимом закончу.

Смазав и перевязав раны паренька, лекарка подошла к девушке.

Та все еще не пришла в себя. Силван так и уложил ее поверх покрывала, целиком укутанную в большой мужицкий тулуп, лишь русая макушка торчала да ступни в странных кожаных туфлях со шнуровкой.