Шрифт:
А на долю Ары Самары их и вовсе не осталось.
От злости на ее предка я аж притопнула.
Вот ведь романтичный солдафон! Нет, чтобы выпросить место почерноземнее да побогаче, так потянуло ведь в болото! Ух!
Так, ладно, а мне-то что с этим делать? Как выбираться из этой ямы? Я все еще настроена на хороший вариант развития своей новой жизни, поэтому ау, где там скрытые под толщей гор залежи золотой руды? М? Где, я спрашиваю?
– Ар-ра Самара!
Я аж вздрогнула от восклицания вездесущей Ройзы.
– Неужто это Вотек? Где ж вы такую картинку-то взяли?..
Про что это она? А, про это.
– Сама нарисовала. Похоже?
Она бросила на меня смущенный взгляд:
– Сами?
– Ну да, а что?
В той своей жизни я любила рисовать, вот и сейчас, для того, чтобы успокоиться, взяла стопку бумаги, перо, чернила и… пошло-поехало.
– Там еще и ты есть, посмотри. И Гимза. И деревенские.
Но Ройза не отрывала взгляда от изображения именно Вотека. Хихикала, краснела, но смотрела:
– Это ж когда вы его без рубахи видели-то? Стыд-то какой…
Я изумленно моргнула.
– Стыд? Да он же ее снял, чтоб шею в бадье ополоснуть. А что в этом такого постыдного?
– Ну как же, – она бросила на меня шокированный взгляд, – мужчина без рубахи…
Что-то у меня в голове щелкнуло.
– Погоди, хочешь сказать, что у вас мужчинам ходить без рубахи стыдно?
– Смотреть на мужчину без рубахи – вот что стыдно!
– Но картинка тебе нравится? Ты же с нее глаз не сводишь!
Ройза смущенно заохала. Но картинку так и не отдала. Это подтолкнуло меня на новую мысль:
– Разве в Таилии нет таких художников, которые бы рисовали картинки?
– Есть, конечно! Но… Но художники рисуют… приличные вещи, а не…
Она замялась.
– А как по-твоему, такие картинки могут пользоваться спросом в столице?
– Что вы! Там же высшее общество! Они же все приличные, аж жуть!
– А может, как раз этого-то им и не хватает… Слушай, Ройза, давай-ка сделаем так: я нарисую еще несколько картинок, а ты попробуй как бы невзначай показать их своим подружкам. Посмотрим, как они на них отреагируют.
Ройза заохала, заахала – но тут же согласилась. Картинку с Вотеком она словно по забывчивости сложила и спрятала на необъятной груди. Думается мне, теперь она на нелюдимого коллегу посмотрит совсем другими глазами!
– А это кто же? – спросила вдруг она, указывая на последнюю картинку. – Вот этот одетый?
Я перевела взгляд туда же: какой-то высокий, огромный, мрачный тип. Что-то зазвенело над ухом.
– Не знаю, – удивленно отозвалась я, – как-то само собой получилось…
Я и в самом деле, без понятия, кого я нарисовала: просто возила-возила пером – а на меня уже в упор смотрели грозные глаза.
– Ух, свирепый какой, – заметила Ройза, – и кого-то он мне напоминает… Вот только кого?
Она ушла, а я осталась сидеть, глядя на картинку грозного типа.
И совершенно неожиданно для самой себя вдруг сказала ему:
– Мур.
Глава 5
АР СТИР САРОМ. День 4
К картинкам для дистрибуции я приступила с большим энтузиазмом.
Мужские лица были довольно абстрактные, но вот мужские торсы я прорисовывала тщательно. Впрочем, сильно не рисковала и голых по пояс не изображала, но без эротики не обошлось: буду продвигать ее в массы.
Вот у кузницы стоит кузнец с закатанными рукавами. За его спиной я хаотично набросала огонь, на его тело добавила капли пота, из-за которых рубаха облепляла его кожу, а еще добавила взбугренные мышцы.
А вот здесь рыбак. Он стоит на мелководье и подтягивает сеть, рабочие его штаны закатаны до колен, обнажая икры, а вот тут рубаха немного распахнулась и видно ключицу.
А на третьей картинке я, подумав, изобразила знойного шейха из фантазий женщин своего мира. Шейх полулежал в подушках, халат его был немного распахнут, а сам он взирал загадочно и обольстительно.
Весьма волнуясь, я передала картинки Ройзе. Она заговорщически мне подмигнула – и весьма шустро покинула замок, отправляясь к подругам из соседнего села.
Вернулась она в Целейский замок уже за полночь. Я к тому времени уже вся извелась от нетерпения.
– Ну, рассказывай! – налетела на нее уже в парадном холле.
– Ара Самара! – она радостно хлопнула в ладоши. – Смели! Чуть драку не устроили! Велели нести еще!
– Фух! – я схватилась за сердце. – Какое облегчение… Погоди, ты сделала, как мы договаривались?