Но события развиваются совсем не так, как я планирую. Выходящая из-за поворота галереи Ордана, чуть не сбивает меня тяжёлым подносом.

— Очухалась, слава Мерлину! — Быстро окинув меня взглядом одобрительно кивает. — Пойдёт. Чепец чистый, сама, как картинка.

И ни слова не говоря, передаёт мне поднос и бежит обратно на кухню.

Охнув, принимаю эстафету. Другого выбора у меня нет. Блюдо весит килограмм десять, не меньше. Нести его на вытянутых руках очень тяжело.

Рассматриваю покрытую корочкой часть ноги какого-то животного. Кажется, голяшка. Надеюсь, что это не единорог, поднявший меня с кровати. Было бы жаль.

— Что с этим делать?

— В зал неси! — Ордана лишь машет рукой и по галерее разносится бодрый топот её башмаков.

Стою с жареной ногой и просто не знаю, что мне делать. Прислуживать на пиру — этого ещё не хватало!

С другой стороны, ну выкину я эту жареную конечность или сама съем, вдруг Ордане влетит? Я же не знаю, ведется ли здесь учёт продуктов.

Тяжело вздохнув тащусь к парадной лестнице. Где зал для приёмов, я уже знаю, изучила замок, пока искала библиотеку.

— Я поставлю на край стола и сразу сбегу… — Шепчу, сжимая поднос. Жаркое пахнет необыкновенно и, судя по аромату, вряд ли это волшебное вонючее животное. Скорее прозаическая говядина или свинина.

Желудок тут же отзывается жалобным бурчанием. Я же не ела ничего уже несколько дней. Вода и целебное пойло — не в счёт.

Сейчас только поставлю на стол, и на кухню. Перекушу наскоро, и в теплицу или коровник.

Гипнотизируя взглядом поджаристую корочку, которая так и просит отщипнуть кусочек, выпятив зад, толкаю дверь и вваливаюсь в зал.

Вокруг гомон, шум, играет скрипичное трио. Поворачиваюсь…

За моей спиной гулко бухает дверь.

И я застываю с проклятой жареной ногой на подносе, потому что взгляды всех присутствующих направлены на меня.

Скрипка, фальшивя, ползёт куда-то в верхний регистр, а потом воцаряется мёртвая тишина.

— Не понял! — Икнув, произносит седой мужчина с кубком.

Что не так? В недоумении оглядываю себя. Такие взгляды я видела только единожды, когда зашла в автобус в бахилах, забыв их снять после фойе бассейна.

Чепец чистый, фартук выстиран, даже голова помыта.

На всякий случай, приседаю в реверансе. Это сделать очень сложно, учитывая вес голяшки, но я очень стараюсь.

По залу пролетают тихие шепотки и смешки.

Рискую поднять голову и, как загнанный в ловушку заяц, оглядываюсь по сторонам.

Передо мной огромные столы, выстроенные буквой П, плотно забитые людьми.

Только мужчинами!

Перед центральным столом в немом изумлении замерли пять женщин, на которых из одежды только полупрозрачные набедренные повязки.

Пульс учащается, заставляя кровь звенеть в ушах. За спинами танцовщиц я с трудом разглядываю белое пятно — камзол Эдгара.

Крепко зажмурившись, вновь распахиваю глаза, чтобы прогнать остатки пелены.

Вглядываюсь внимательнее, и поднос со свиной или чей-там голяжкой с грохотом летит вниз, вызывая ещё больше недоумения у собравшейся публики.

Эдгар смотрит на меня, привстав в изумлении. Черные локоны разметались по золотым эполетам. А к его стулу прижимается смуглым бедром одна из танцовщиц. Её обнаженная грудь, размером с мою голову, гневно подрагивает. И по лицу вижу, что сейчас она завизжит!

Ещё громче, чем стук моего сердца, звучит финальный аккорд от моего бурчащего желудка.

— Милый сюрприз, — вдруг произносит сидящий неподалёку от Эдгара мужчина в чёрном костюме. — Удивил нас хозяин. Ну так что, станцуешь?

Сглатываю, и делаю шаг назад. Это он мне что ли?

22. Только танцы!

Мужчины оживляются, посмеиваются и толкают друг друга локтями.

— Она не будет танцевать. — Эдгар встаёт со своего места и направляется ко мне широкими шагами.

Грудастая гурия мелко семенит за ним, потрясывая своими достоинствами. Многочисленные браслеты и бусы звенят в такт её шагам.

— Ну что вы, не портите праздник.

— Эрл, вы же знаете, не положено…

Раздаётся несколько разочарованных голосов.

— Молчать! — рявкает Эдгар на ходу и недовольные затихают.

Тот же мужчина в чёрном суконном костюме, привстаёт и пристально смотрит на Эдгара, опершись о стол.

— Эрл, — с ухмылкой цедит он, — не стоит нарушать традиции.

Но Эдгар даже не оборачивается на его едкое замечание. Белой молнией летит ко мне вдоль стола.

Хватает за руку, разворачивает и шипит в ухо.