Шрифт:
– И шо я?! Я ж распознала, шо она сумеречница! Сама ж сказала! – зыркая на бабку исподлобья оскорбленно недоумевала девчушка.
– Распознать-то ты распознала, – покачала головой ведьма, – а от того, шо будь она взаправдашней сумеречницей, она б тя, как пить, выпила бы, ты – не знала! И это могло стоить те жизни!
– Всё я знала! – оскорбленно возмутилась девчушка. – И потому приветила её заговоренной от нежити дубинкой! Токмо ж, сама вишь, она хоть и сумеречница, но хорошая. От и не стала я её больше бить, а те привезла. А ты мя за энто оплеухой! Злая, ты ба! Ой, злая! – порицательно покачав головой и тяжко да скорбно, при этом, вздохнув, резюмировала внучка.
И посыл достиг своей цели… «Злой ба» стало стыдно.
– Я не злая, я в сердцах, – оправдалась она. – Потому как, ты, из-за своей нерадивости, прослухала вчерась самое главное! Будь она цельной, а не полу-сумеречницей, – указала она на Евгению, которая хотя и офигевала всё больше, но, на всякий случай, внимательно слушала, – она б тя, горе ты моё луковое, выпила сразу, токмо б ты дубинку заговорённую из рук выпустила. Я ж тя упреждала, что нежить она хитрая, и ребятёнком прикинуться могёт иль от, как она, невестою-беглянкою. И шо, токмо глянешь нежети, особливо сумеречнице в глаза, всё, почитай, пропала! А ты… «благодарствую, госпожа Сумеречница, шо не выпила»! Тюфу на тя! Никогда шоб боле не теряла остороги подле чужаков! Особливо подле чужаков, котры те хорошими кажутся и котрым те оченно помочь хочется! Ты мя поняла, Аника?!
– Поняла, – вновь почесав затылок, смиренно кивнула девчушка. – Как тут не понять.
– Оченно на се надеюсь, – хмыкнула ведьма и перевела взгляд на гостью. И такой это был взгляд, что гостья поёжилась. Да и от слов тоже спокойней на душе не стало. – Такс, теперича ты! Есть у мя одна мысля, куда тя можна сбыть.
– Куда? И что значит «сбыть»? – на всякий случай, опасливо уточнила Евгения, несмотря на то что прекрасно знала значение этого слова.
– Злая ты ба, – насупленно буркнула Аника. – Ишо даже не накормила, не напоила, и ужо «сбыть»!
– Я не злая Аника, – тяжело вздохнув, укоризненно парировала ведьма. – Ты просто глянь на неё. Она ж уся у бриллиантах да золоте. Её ж искати будути. И по крови, и по ауре. Я, оно ж конечно, прикрыти могу. Одначе ненадолго: на пару деньков, не боле. Иначе слягу.
– Прости ба, – понурилась девчушка. – Я не подумавши.
– А надо бы думать! Надо бы, Аника! – не упустила случая, дабы заняться воспитанием внучки ведьма. – Атож ты…
– И куда вы предполагаете меня сбыть? – вклинившись в паузу, образовавшуюся в связи с тем, что ведьма подбирала наиболее подходящие случаю определения, как можно более мягко, напомнила о себе Евгения.
– Куда? – удивленно переспросили у неё, подтверждая тем самым опасения девушки, что мысли ведьмы уже успели умчаться довольно далеко от неё.
– Куда вы предполагаете меня сбыть? – повторила свой вопрос Евгения.
– Ах сбыть, кудась, – кивнула ведьма. – Общенто, не кудась, а комусь. Летось ходила ко мне за шепотками да лечебными зельями драконица одна. Еле выходила сердягу бедолажную. Думала не потяну, не сумею от могилы отвести! А коли и сумею, то не дюже далече. Ан ничё, крепенькая деваха оказалась. Драконница – одно слово! Я ей так и сказала, шо энто не я её выходила, а суть её вторая, а она усе одно полагаить ся должной мя до гробовой доски! Так и кажить кожен раз, как заходить проведати, я вам, моя дорогая Актиния, жизнию обязана! И понеже, о чём токмо не попросите, усё для вас сделаю! А мне шо, мне ж и так хорошо! Грех жаловаться! Не бедствуем! Аника, отрада моя! Да и шо с неё было брать! Энто ж она нонче цельный декан в Драконьей Академии, а ишо третьего дня была одной из младших сестер ордена Пифий.
Глава 15
Арон Психопомп Тридцать Третий подошёл к двери своих апартаментов и, нажав кнопку, сначала отсканировал сетчатку глаза, затем, приложив ладонь к двери, пробормотал почти беззвучное слово. Три эти действия, проделанные в строго регламентированной последовательности, не только нейтрализовали замыкающее заклинание, но и обезвредили около сотни смертоносных магических оберегов, которыми, словно новогодняя елка игрушками, была обвешана входная дверь.
Едва только он переступил порог, как под ноги ему тут же ультразвуковой торпедой полетел громадный черный кот.
– Что б тебя, Панти! – упав в объятия автоматически захлопнувшейся за ним двери, привычно выругался Арон, который уже давно потерял надежду отучить своего питомца приветствовать его подобным образом.
– Мря-уу? – недоуменно вопросил кот, обиженно воззрившись на хозяина.
Но и хозяин тоже был обижен.
– Ты меня опять с ног сбил, мряу?! – раздраженно проворчал он.
– Мря-аааау?! – тоном, понятия не имею, о чём ты говоришь, промурчал кот и потёрся о ноги хозяина. После чего снова мурлыкнул, но уже не недоуменно, а требовательно: – Мря-ау?! – мол, и долго мне ещё ждать, пока «Ваше Хозяйское Величество» соизволит почесать меня за ушами.
«Его Хозяйское Величество» тяжело вздохнул и… наклонился, чтобы выполнить кошачье требование. Потому как знал, иначе кот от него не отстанет. Так и будет тереться и ноги и периодически подать его лбом под коленки.
– Мря-ааааааау! – на сей раз уже блаженно протянул кот и, удовлетворенно замурчав, отправился по своим делам, великодушно позволив тем самым хозяину, наконец, войти в гостиную.
Арон хотел было позвать Варю и даже рот уже открыл, но тут он увидел торчащие из-под стоящего посреди комнаты стола маленькие детские ступни в ярко розовых носках и пушистый собачий хвост, и так с открытым ртом и замер, благоговейно пялясь на то и другое, глядя сверху вниз.