— Эй ты, — захлестал парня по щекам тайногвардеец, — давай, приходи уже в себя.

На лице медленно возвращающегося в сознательное состояние пленника, активно забарахтавшегося в снегу, за несколько мгновений отразилась целая гамма чувств и эмоций. Непонимание, боль, испуг и волнение быстро сменились откровенной и непреклонной ненавистью, едва мальчишка сумел разглядеть всех нас, собравшихся вокруг.

Для меня это было ещё более очевидно, чем для остальных. Ауру мальчишки я смог увидеть почти без напряга и потом с интересом наблюдал за изменением её оттенков в зависимости от эмоций, поочерёдно проявляющихся на бесхитростной физиономии юного военлёта.

— Отвечай, кто таков будешь? — ухватив мальчишку за грудки, грозно навис над ним Вдырко.

— Предпоручик Весёлко, — сквозь зубы процедил тот в ответ, — младший военлёт первой эскадрилии третьего авиаполка.

— Как же ты, вон, младший военлёт, предателем-то стал? — зашипел Вдырко, брызжа слюной в лицо пленника. — Как же ты, значится, со своим народом воевать пошёл?

— Да пошёл ты в шайсово пекло, — брезгливо поморщившись, чуть отвернулся Весёлко от тайногвардейца. — Я не с народом своим воюю, а вон с теми, — он кивком указал на капрала, — что ради своей выгоды без мыла троглу в зад залезть готовы. Каганат и землю нашу разоряет, всю горную добычу да переработку под себя подгребая, и народ наш с эльфами стравливает, уши ложью да наветами заливая. Я воюю, чтоб нашу землю от этой орды освободить. Да от таких приспешников-предателей как ты или вон тот полукровка.

Военлёт сердито повёл подбородком в мою сторону.

— Хотя с этим-то как раз всё ясно, — продолжил он. — Мать его с клыкастыми спуталась, выбора своему ублюдку не оставив. А вот тебе прощения не будет. Ты по доброй воле, видать, с каганатом снюхался. С тебя мои товарищи шкуру живьём снимут.

— Так это когда ещё, значится будет? — зло оскалился Вдырко. — А я тебя уже сейчас могу на куски порезать.

— Ну и режь! — с не меньшей злостью выкрикнул мальчишка и громко затянул нараспев: — Что сын, что дочь, сомненья прочь, мы гномий род не посрамим! Уходим в ночь, сомненья прочь, своей земли врагу не отдадим! Раздуем пламя, поднимем знамя и штык сожмём мозолистой рукой…

— Ты мне это брось, значится, предательские гимны исполнять! — врезав юному дарованию по лицу, оборвал пение Вдырко. — Какой, вон, такой мозолистой рукой?! Ты руку лишь о свой недоразвитый зачинатель мог смозолить.

— Знаем мы про ваши штыки, — подал вдруг голос Златопуп. — Да про то, как неумолимо и неудержимо вы в смертный бой должны пойти. Только скажи мне, военлёт, как же ты, с орками воюя, летаешь над родной землёй и рушишь фугасами свои же города да сёла? Видал я, как вы некоторые поселения освободили, камня на камне от них не оставив.

— На то она и война, — нахмурился военлёт. — Сражений без потерь и разрушений не бывает.

— Бред сивой кобылы! — взъярился на юнца мехвод. — Все вы, освободители сраные, этим дерьмом оправдываете творимое зло! И плевать на ту боль и страдания, что вы несёте с собой! А я тебе одно скажу, не было бы никаких разрушений, не сунься вы сюда. Сами бы разобрались.

— Что-то не больно-то и разбирались! — закипел в ответ мальчишка. — Без указки клыкастых шага не способны ступить! Продали вы свою землю и просрали!

— Заткнитесь оба! — вскинулся вдруг Вдырко. — Что это?!

С той стороны, куда умчался Тимон с бойцами, донеслись звуки пулемётной стрельбы, переплетаемые с частыми ружейными выстрелами.

— Наши, надо понимать, с эльфами схлестнулись, — высказал предположение Варгонсо. — Вот только пулемёты там откуда? Надо бы глянуть. А то штурм-егеря противники серьёзные.

— Они вас всех на ноль помножат, — злорадно сообщил Весёлко. За что и получил тут же вновь по лицу от Вдырко.

— Расстреляйте его к трогловой матери, — поднялся на ноги тайногвардеец, тряся отбитым кулаком. — Бронеход, вон, всё едино бросить придётся. Нам теперь пленники, значится, ни к чему. Варгонсо, разделайся с подлецом.

— Да как же можно расстрелять-то? — вступился вдруг за пленника только что костеривший его же Златопуп. — Малец ведь совсем. Безмозглый, да, но это ж дело поправимое. Может, одумается ещё.

— Заткнись, троглова отрыжка, — окрысился на мехвода Вдырко. — Мы, вон, теперь в пешем рейде, силы на пленных нам, значится, тратить не с руки. Или ты его на себе тащить собрался, весь отряд замедляя?

— Да отпустить его к трогловай матери, и вся недолга, — махнул рукой мехвод. — Пусть тут под ёлками сидит, а судьба сама решает, жить ему дальше или тут сгинуть, замёрзнув. Всё равно с такой ногой далеко не уйдёт.

— Заткнись, троглова кочерыжка, — оборвал Златопупа тайногвардеец. — Ты и так уже до трибунала договорился. Тебе, вон, даже передовая теперь не светит. Я тебя после живьём в каземате сгною.

Воздух вокруг вспыхнул зеленоватым заревом, вновь формируясь в тонкий луч, проходящий высоко над нашими головами и нащупывающий борт передового крейсера эльфов.

Ни этот аэростат, ни летящий следом, не могли отразить атаку ракетами. Они их бестолково потратили на наш бронеход. А для остальных воздушных кораблей «Скорпион» находился пока вне зоны досягаемости. Вот и вгрызался он теперь смертельной хваткой в борт аэростата практически безнаказанно. Ведь пулемётный огонь, открытый эльфами по «Скорпиону», не должен был сильно тому помешать.