Тут принесли нашу еду: простой бифштекс, пюре, слегка вялые овощи. Но мне сейчас было всё равно — я умирал с голоду. Сделал пару жадных укусов, жуя машинально, почти без вкуса.

— Так что… — продолжил я, прожёвывая, — нет смысла бегать по вагону, выискивая мага?

— Никакого, — вздохнул Ладыжин. — Без серьёзной поддержки из центра мы вряд ли его вычислим.

— Да чтоб тебя, — выругался я сквозь зубы. — Ладно, значит, мы просто следим за всем. И если засечём малейшие проявления, то постараемся схватить.

— Да, — кивнул он.

Я пожал плечами:

— Возможно, нам просто придётся дождаться, когда он вновь решит что-то предпринять. А пока… подождём, пока починят поезд и двинемся дальше.

Так мы завершили ужин на слегка напряжённой ноте. Мне было неспокойно. Уже когда мы расплачивались, я всё ещё вертел головой, ища в толпе кого-нибудь, кто смотрел бы на меня слишком пристально или отворачивался слишком быстро. Но все лица выглядели обычными: простые пассажиры, дворяне, купцы, кто-то из обслуги. Никакого намёка на магию.

Я вернулся в номер, едва волоча ноги. От холода и усталости ломило тело. Коротко умывшись, я рухнул на кровать, но уснуть долго не мог. Мысль, что в поезде, возможно, был или остаётся маг, который не оставляет следов, не выходила из головы.

А вдруг он притаился где-то в этой самой гостинице? Или уже сбежал в соседний город? Бесполезно ломать голову, но это не давало покоя. К тому же я не привык находиться рядом с «бывшим врагом» — Ладыжин, как ни крути, когда-то желал моей смерти. Он вроде бы остыл, мы даже сработались против Скрежетника, но кто знает, что у него в голове?

Ну уж ладно, если бы он хотел, давно бы на меня напал, да и я его тоже мог прирезать еще в поезде. Взаимно держим оружие при себе… Кривая ухмылка скользнула по губам, пока я проваливался в тревожную дрему.

Наутро небо уже не выглядело столь пасмурным, зато меня встретил мерзкий сырой ветер. В коридорах гостиницы, куда я вышел, царила суета: пассажиры выписывались, кто-то собирался уезжать автобусами. Однако мне надо было продолжать путь по железной дороге — объявили, что сегодня поезд, починенный после вчерашнего ЧП, снова пойдёт в столицу.

На платформе, около нашего состава, стояло человек двадцать. Полицейские ещё топтались тут же, заканчивая формальности. Я мельком заметил, как проводницы восстанавливали порядок в вагонах, расправляли бельё, проверяли списки.

Локомотив, по словам механиков, «реанимировали», а на место машинистов, Палыча и Николаича, поставили других.

— Готов? — послышался рядом голос. Обернулся — Ладыжин уже стоял с вещами, всё тот же угрюмый взгляд.

— Ага. Давай займём наше прежнее купе.

Мы вошли в вагон. Проводницы улыбались натянутыми улыбками, одобрительно кивали. Видно, все знали, кто спас поезд. Да и куда тут деться? Я не привык к такому пристальному вниманию, но в данном случае промолчал.

Наша прежняя попутчица куда-то пропала. Может, уехала автобусом, или её перенаправили в другое купе. Я и не стал уточнять. Была она какой-то поверхностной собеседницей, и особого интереса во мне не вызывала.

— Может, опять поищем магические следы? — предложил Ладыжин, когда мы уселись. — Время ещё есть до отправления.

— Да, давай глянем, — кивнул я. — Вдруг что-то всплывёт.

Мы прошли по всем вагонам, заглядывая то в купе, то в тамбуры. Но ничего, кроме следов обычных пассажиров, не нашли. Никто не вызвал подозрений. Запаха озона ноль.

Когда поезд тронулся, я опустился на полку и прикрыл глаза, стараясь хоть как-то отвлечься. За окном мелькала унылая осенняя картина: поля, редкие перелески, серое небо. Ладыжин периодически шуршал какими-то бумагами, видимо, готовился к собственному визиту в столицу.

Мне же оставалось лишь считать секунды до прибытия и гадать, что будет дальше. Но планы я готовил для любого исхода.

Ночью я почти не спал. Лежал, прислушиваясь к стуку колёс, пытаясь не слишком обращать внимания на соседство в одном купе с бывшим врагом. Понимал, что рано или поздно надо найти с ним общий язык, а лучше — вообще оторваться от него. Но сейчас обстоятельства сводили нас вместе.

Столица встретила нас противным моросящим дождём. Железнодорожный вокзал — громадное здание из белого камня и стекла, с высоким сводчатым потолком — ощущался ещё холоднее из-за неуютного приглушённого света и сырости.