— Этого, — указал на наглеца пальцем, — в карцер, а перед этим десять ударов дубинкой по хребту, чтобы мозгов прибавилось. Вот этим, — обвёл рукой тех, кто больше всех возникал, — по пять ударов. Выполнять!

Глаза Раскольникова расширились. Он явно не ожидал такого поворота событий. Молодое лицо расцвело фальшивой усмешкой. За ней скрывался страх, который он тщетно пытался подавить.

— Ты дурак, младший лейтенант? — голос парня звенел от напряжения. — Смеешь приказывать? Так и я могу!

Но вбежавшие солдаты меня внимательно осмотрели: глаза скользнули по нашивкам и погонам. Прапорщик — крепкий мужик, весь в шрамах, с лицом, изрезанным морщинами, — шагнул первым. Его рука, тяжёлая, как кувалда, легла на плечо земельного аристократа.

— Прошу последовать за мной! — сказал тихо мужик.

— Чего? — глаза будущих офицеров округлились, словно блюдца. Недоумение и шок расплескались по лицам.

Краем глаза заметил движение за офицерским столом. Преподаватели наконец-то встали и медленно двинулись к нам. Парочка лейтенантов, старлей и майор. Они шли неторопливо, словно только что очнулись от дремоты. Хотя я уверен: всё видели с самого начала.

— Что тут происходит? — спросил майор с наигранным удивлением. Судя по выражению его глаз, он прекрасно всё понимал, но решил поиграть в дурачка.

— Этот сопляк думает, что может приказывать солдатам нас задержать и наказать! — буркнул Раскольников, дёргая плечом, чтобы скинуть руку прапорщика. Тот лишь сильнее сжал пальцы. — Откуда только такого идиота прислали?

— Младший лейтенант Магинский Павел Александрович, — кивнул я господам офицерам, сохраняя бесстрастное лицо.

Меня ещё раз смерили взглядами и поморщились. Не нравится им мой вид? Ну так я не красоваться сюда приехал.

В этот момент в столовую заглянул капитан Царёв. Его массивная фигура возникла в дверях словно из ниоткуда.

— Магинский? — на меня он сразу же обратил внимание. Капитан недовольно потёр подбородок. — Что я тебе сказал?

— Без дуэлей и разборок, — повторил в точности его слова. — Эти молодые люди смели разговаривать со старшим по званию неуважительно, толкнули сержанта, пытались угрожать мне. Поэтому я распорядился зачинщика побить палкой десять раз и отправить в карцер, его подпевалам — по пять ударов.

Капитан посмотрел на остальных офицеров и покачал головой. Те переглянулись, словно предчувствуя скорый разговор.

— Выполнять! — кивнул он вбежавшим солдатам. — Ещё раз ослушаетесь приказа — наказывать будут уже вас.

У всех дружно открылись рты — то ли от голода, то ли от возмущения. По рядам пробежал шепоток, полный недоверия.

— Как? Как так? — начал мямлить Раскольников, бледнея на глазах.

— Вы, видимо, забылись, господа земельные аристократы. Вы пока ещё не действующие офицеры, во всяком случае, до окончания школы и сдачи экзаменов, — начал объяснять капитан, прохаживаясь перед строем.

Его голос, твёрдый и размеренный, не оставлял места для возражений.

— Формально у вас даже звания нет. А младший лейтенант Магинский — действующий военный с присвоенным званием. Поэтому он тут выше вас… Господа земельные аристократы, его приказы — это приказы офицера, хоть он и прибыл на обучение, как и вы, — закончил Царёв.

Нужно было видеть их лица. Смесь шока, непонимания и затаённой ярости. Те офицеры, которые находились в столовой, улыбались, словно дети, получившие долгожданный подарок. Им было интересно посмотреть на представление и понять, кто я больше: аристократ или военный. Поэтому и не вмешивались. Капитан посмотрел на них и поморщился.

Крикуна уже увели на улицу. Прапорщик держал его крепко, словно тисками. Раскольников дёргался, как пойманная рыба, но вырваться не мог. За ним бледной тенью следовала группа его приятелей.

— Сержант Костёв приставлен к Магинскому как помощник по приказу штаба, он его будет сопровождать. Так что умерьте свой пыл, — продолжил капитан, обращаясь ко всем остальным. — И чтобы это было в последний раз! Или я разрешу Павлу Александровичу заняться вашим воспитанием.

Все опустили головы и потупили взгляды. Никто не смел смотреть в глаза.

— Вижу, Магинский, решил сразу себе врагов завести? — подошёл ко мне Константин Константинович. Его взгляд был проницательным, он явно оценивал меня заново.

— Никак нет, — мотнул головой. — Я тут не ради друзей, а для выполнения поставленных задач. А в армии главное что?

— Что? — опешил он, не ожидая вопроса.

— Субординация, дисциплина и выполнение поставленных задач и приказов.

Капитан улыбнулся. Это была не та фальшивая улыбка для подчинённых. В его глазах блеснуло что-то похожее на уважение.