Я обернулся.

– На моё решение не повлияет даже личная просьба императора.

Сорокин засмеялся:

– Высоко берёте, Николай. Но я бы вам посоветовал всё-таки дослушать во избежание дальнейших проблем. К нам в руки попала кое-какая информация, и будет очень обидно, если она просочится в массы.

Ого. Давненько мне купцы проблем не обещали. Дело Кормушкина живёт.

– Я не пойму, вы меня шантажировать, что ли, пытаетесь?
– спросил я.

Сорокин приподнял руки:

– Что вы? Я разве говорил про шантаж? Всего лишь сделка. Вы помогаете нам, а мы – вам. И при этом ещё хорошо заплатим. Вы, кстати, даже не поинтересовались, что за информация. А она очень занятная, скажу я вам.

Сорокин дал знак одному из спутников, и тот достал из машины планшет. Сорокин взял его в руки, поводил пальцем по экрану, а потом передал мне:

– Вот, пожалуйста.

Я взял планшет в руки и застыл на месте.

Да ё-моё! Николай! Сколько твоих сюрпризов ещё всплывать будет?

Первая реакция сменилась сомнением. Да нет, бред какой-то, быть не может. А потом меня накрыла волна смеха. Таким меня ещё ни разу не шантажировали.

Я посмотрел в глаза Сорокину и считал эмоции. Внутри он ликовал, но сдерживался.

– И кого вы этой сенсацией удивить хотите?
– сказал я, еле сдерживая смех.

Сорокин немного стушевался. Не такой он реакции ожидал.

– Вы не понимаете?
– спросил он.

– Вы мне тыкаете в нос фотографией, где я сижу за барной стойкой. Да, форма одежды нестандартная. Но вам не кажется, что это не ваше дело?

Насчёт нестандартной формы я явно приукрасил. Одежды там не было совсем. Вокруг было огромное количество девиц, тоже в чём мать родила. А Николай знал толк в развлечениях.

Сорокин помолчал, справляясь с эмоциями, а потом сказал:

– Дело-то может и не моё, но думаю, пресса заинтересуется вашими тесными знакомствами.

– Какой ужас, - саркастически сказал я.
– Все узнают, что я интересуюсь девушками. Как же теперь жить с этим?

– Николай, дело же не в девушках, а в вашей компании.

Он немного увеличил фото и показал двоих парней. Они сидели чуть подальше за той же стойкой. Один из них обнимал девушку с ярко-рыжими волосами, а второй был пойман во время того, как шлёпал по филейной части блондинку.

– Мне кажется, у этих ребят тоже всё хорошо.
– сказал я.
– Не вижу поводов для переживания.

– Николай, - уже чуть истеричным голосом сказал Сорокин.
– Если пресса узнает, что вы проводите время за такими развлечениями с сыновьями княжеских советников – кто-то поверит, что вы ведёте свои дела честно?

– Если б вы мне не показали их отдельно, я бы и не заметил, что они тут вообще есть. Где тут написано, что я с ними?

– А люди сами всё додумают, уж поверьте. Главное — им показать. Представьте, как всё будет выглядеть: сначала громкий скандал, устроенный вами в отношении службы контроля, а потом выяснение ваших контактов. Всё будет выглядеть, будто вы, пользуясь связями, помогли местному монополисту не пустить конкурентов. Гордиевский, я думаю тоже не обрадуется, что связался с вами.

– Мои контакты - моё личное дело.
– сказал я.
– И свои дела я веду честно, и этому есть подтверждения.

– А вы недооцениваете людскую молву, Николай. Там ваши подтверждения никому нужны не будут. Все сочтут их отговорками.

Контраст был сногсшибательный. Днём я, рискуя жизнью, искал концентратор, который может угрожать безопасности империи, а вечером меня шантажирует купец средней руки. Да ещё чем!

– Если у вас на этом всё, я поехал.

– Не торопитесь, Николай. Я дам вам время подумать. Дам вам время до послезавтра.

– Очень великодушно, - сказал я и вернулся в машину.

Ситуация в моих глазах катастрофической не была. Ну повеселился молодой парень – с кем не бывает. Но насчёт людской молвы он был прав. Мне то это особо не навредит – в моём деле наличие связей скорее плюс, чем минус.

А вот Гордиевскому может прилететь. Он действительно будет выглядеть, как ушлый человек, который всеми правдами и неправдами пытается сохранить своё преимущество.

Значит, что-то сделать всё таки нужно.