Выполняя его просьбу, я ничего не терял, кроме времени, зато приобретал авторитет и связи.

А что для моего молодого и неокрепшего рода важнее всего?

Могу сделать так, чтобы меня уважали, а может, даже боялись представители других родов. Я должен стать сильным и независимым. Только так и никак иначе можно обезопасить себя и свою семью в будущем.

Итак, просьба Дмитрия заключалась в том, чтобы перед инаугурацией я спровоцировал врагов напасть на него. Предлогом должно послужить вручение Романову имперского макра.

Почему план должен был сработать? Всё просто: во-первых, это задумывалось осуществить подальше от столицы, в Петергофе, там у Императора не так много охраны. Во-вторых, имперский макр был очень ценным трофеем, и заполучивший его род тут же мог удачно этим воспользоваться.

От меня сейчас требовалось немногое: нужно обивать пороги дворца, прося аудиенции у будущего Императора. По словам Жимина, это будет продолжаться около полутора месяцев, потом меня примут. Ещё через две недели назначат встречу с наследником. А чем больше людей об этом узнает, тем лучше.

Ради правого дела я был готов разыграть этот спектакль. Всё равно до инаугурации Императора, которая будет в начале зимы, мне, похоже, не судьба вернуться в колонии.

— И вот ещё что, Антон, — напоследок сказал князь Пестов, — мы с тобой не виделись. Все дальнейшие инструкции будешь получать через Екатерину Михайловну. Мы не можем скомпрометировать эту операцию. Думаю, ты понимаешь, что от её исхода зависит судьба империи.

— Понимаю, — я кивнул. — Наверно, на недельку съезжу в родовое имение, проведаю маменьку, пока буду ждать аудиенции.

— Антон, нет! Прошу, отложи это на потом. Я знаю, что ты намереваешься завладеть властью над родом Минских.

Я недовольно поморщился.

— Пришлось навести справки, — продолжил Пестов. — Твой брат уже принял вассалитет у рода отчима, Морозовых, и тут ничего нельзя сделать.

До боли сжал кулаки. Меня переполняла злость.

Да как брат посмел? О чём он вообще думает?

А-а-а! — хотелось завопить во всю глотку.

— Антон, ты обещал помочь будущему Императору. Надеюсь, ярость не вскружит тебе голову? — вклинился в наш диалог до этого молчавший Амат. Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза.

— Я сделаю то, что обещал, — сказал я, ответив ему полным решимости взглядом.

До центральной гостиницы города меня довезли какими-то окольными путями, дважды меняя транспорт. Вот она, конспирация в действии.

* * *

Спустя два дня. Санкт-Петербург. Гостиница «Астория».

За эти два дня было сделано многое. Я обивал пороги Зимнего и канцелярии Его Величества, просил назначить мне аудиенцию, но, как и следовало ожидать, меня кормили завтраками.

Я намеревался как минимум ещё две недели всем изрядно надоедать там, а потом сменить тактику.

Как сделать так, чтобы о твоём намерении знали все в городе?

Правильно, дать интервью в главные газеты столицы, так и сделаю. Я точно найду, чем удивить местных избалованных новостями журналистов. У меня много интересных историй, произошедших за пределами внешнего кольца. Хотя большинство точно не стоит рассказывать, но да ладно, время ещё есть, чтобы выбрать подходящую.

Сейчас же пора заняться личными вопросами.

Важное дело в столице у меня было: я хотел разобраться с ним чуть ли не на следующий день после прибытия, но отложил, посчитав, что долг перед империей и просьба друзей важнее личного.

Хотя, может, я просто испытывал неловкость от предстоящей встречи, но точно не страх.

Пора было познакомиться с будущим тестем. Попросить у него руки старшей дочери.

При этих мыслях я вспомнил о невесте, в груди появилась теплота.

— Даша, — невольно сказал я, улыбнувшись, и закрутил усы.

Собственного дома в Петербурге у Рыбаковых не было. Они вообще вели себя довольно скромно на большой земле. Одно имение в Царицыне, небольшой домик в Москве и всё.

В колониях у их рода были десятки кораблей, да что тут говорить, почти весь рыболовный флот принадлежал им полностью или они имели долю в предприятии другого аристократа.

Даша рассказывала, что её отцу, Сергею Ивановичу, досталось очень скромное и почти развалившееся семейное дело, которое он смог поставить на ноги после рождения дочери.