— Но я ничего не помню! Даже твоего имени!

— Мозг человека так устроен, Артур, что он всегда будет стремиться заполнить белые пятна. Скоро твоя память начнёт возвращаться.

— Значит, это не навсегда?

— Конечно нет, — усмехнулся он. — Память однажды выстроится в нужном порядке. Но эту свою историю, созданную рыбой, ты не забудешь. Это теперь навсегда с тобой. У некоторых, говорят, даже великие силы появлялись после встречи с шепчущей. Но большинство, конечно, сходят с ума…

— Зачем мы вообще сюда плыли? Прости, я ничего не понимаю.

— Нужно время, Артур. Только боюсь, у меня его осталось немного. Штиль в это время года не к добру. Здесь почти всегда вьюга. Тут больше думаешь как бы на такой скорости не встретиться с плавучей льдиной… В любом случае, чёрную рыбу видят лишь раз в жизни. Так что придётся мне сделать тебя своим приемником раньше, чем я бы хотел…

— Я не знаю куда плыть и что делать… но если так говоришь, пусть так и будет.

— Знаешь, может это и к лучшему, что тот кракен тебя сбросил вниз и ты пообщался с рыбой. Обойдёмся тогда без слезливых сцен. «Смотритель» твой, как только Скорбящая придёт за мной. Помни истинное имя хозяйки нашей, но не поминай всуе… чти кодекс… Не знаю что ещё сказать. Заботься о корабле. Решишь продать — найди хорошего человека.

— Когда это случится?

Музыка стала тише. Капитан чуть обернулся, чтобы окинуть меня долгим тяжёлым взглядом.

В уголках глаз старика блестели слёзы. Они совсем не подходили его суровому, покрытому морщинами и шрамами лицу прошедшего через многое бывалого капитана.

— Я не знаю, мой мальчик. Никто не знает, кроме самой матушки-погибели. Но это случится скоро. Очень скоро. Я благодарен владычице Сехмет за шанс попрощаться. Помни её истинное имя, и да убоится его всяк неверующий.

Затем он прекратил играть, чтобы осенить себя треугольником в круге.

Символ Смерти и дочерей её — вспомнил я.

И немного воспрял духом. Память действительно возвращалась, как он и говорил.

Чуть в стороне послышался плеск. Старик настороженно обернулся:

— Пятнистые карпы! — воскликнул он, после чего встал и отложил инструмент в сторону.

Я посмотрел влево, на девять часов от носа корабля и увидел стайку бело-рыже-чёрных пятнистых рыб.

Рыбы было довольно много, в среднем размерами от ладони до локтя. К тому же чешуя рыбы будто слегка светилась и блестела в последних лучах закатного солнца. Хотя оно здесь в принципе никогда не давало сильно много света.

Мрачная атмосфера заиграла лёгким привкусом надежды.

— Добрый знак. Значит, всё случится так, как я и задумал, — произнёс Капитан. — Я уже сказал нашему доку приготовить бумаги о передаче прав на судно. Осталось только нам с тобой подписать. Нужно это сделать до того, как меня заберёт море, иначе потом… бумажная волокита. Чёртовы бюрократы! В общем, сходи к доку, пусть она приготовит всё необходимое.

— Она?

Старик тяжело вздохнул.

— Твоя названная сестра, — пояснил он. — Альма. Наш судовой лекарь. Ты забыл даже ту, с кем бок о бок рос с одиннадцати лет?..

— Память уже восстанавливается, Капитан.

— Это хорошо. Тогда быть может, и вспомнишь моё имя до того как подпишешь накладные на судно… о, ты смотри! — на суровом лице старика появилась улыбка. — Ветер! Попутный ветер!!

Старик, который ещё недавно выглядел осунувшимся и бледным, на глазах наливался силой и жаждой жизни, какие есть не у каждого юнца.

Послышался звон колокола, призывающий команду на палубу.

К заходу солнца над «Смотрителем» опустились малые паруса, выкрашенные в чёрный.

Выходит, это всё теперь — моё?..

В сердце просыпалось что-то вроде гордости. Жаль, что моя память так медленно восстанавливается. Наверняка старик был мне вместо отца с такой историей и в будущем, когда я верну свою память, буду сильно сожалеть о том, что не провёл последнее время с ним как подобает.

Команда принялась возиться со снастями. На корабле закипела работа.

— Сходи к сестре, выпей травы для памяти. Жду вас в капитанской каюте через час, — вернул меня в реальность капитан. — Нельзя с этим затягивать. А потом, может, и выпьем как в старые добрые… У меня помнится былы ещё ящичек рома, если Ася, стерва такая, ещё не нашла.

Я кивнул и чуть улыбнулся. Не смотря на грозный вид, капитан действительно относился к команде, как к своей семье. Чем больше я с ним общался, тем больше проникался уважением к этому суровому, мрачному, но очень душевному человеку.

Корабль продолжал путь уже через сумрак. Небо становилось совсем тёмным, россыпь звёзд закрывали невидимые сейчас облака. Но вместе с этим всё сильнее начинал светиться лёд. Осколки айсбергов чем-то подсвечивались у воды, от чего угроза получить пробоину была куда больше в светлую половину суток.