проход. — Когда-то храм процветал, было много послушников. Их кельи находились в

лесу, куда можно было попасть прямо отсюда подземным ходом. От их жилищ

практически ничего не осталось, а вот тоннель все еще держится. Как выйдешь из него, беги в ближайший город и не оглядывайся.

Внутри меня разгорелась паника. Я могла почувствовать, как сердцебиение отдается в

висках, словно молоты ударяли по моей голове изнутри. Если весь храм в таком

запустении, то что с тоннелем, на который давит толща земли и которым десятилетиями

явно никто не пользовался? Он вполне может обвалиться и стать мне последним

пристанищем. Но монахиня не дала мне долго раздумывать, она схватила меня за плечи

и, впихнув в руки сумку с моими вещами и куртку, выданную мне стражником, почти

затолкнула в темный проход.

— Я не моту... — начала я, но она уже закрыла за мной каменную дверь. В воздухе остался

запах влажной глины и чего-то древнего, что пропитало каждый камень этого храма.

Пахло сырым мхом и плесенью.

Я шагнула вперед, натягивая на себя куртку. Тогда в замке я взяла ее чисто из жадности, по этой же причине не снимала ее, отправляясь к храму. Но стражник высокий и

плечистый, на мне она болталась как на вешалке. Просто огромная, слишком тяжелая и

теплая для бега, но зато для холода подземелья самое то.

Каждый мой шаг отзывался глухим эхом в этом подземном коридоре. Стены словно

сжимались вокруг меня, душный воздух забивался в легкие. Я ощущала, как холод

проникает сквозь одежду и цепляется за кожу, проникая в самые кости. Сердце стучало

так громко, что мне казалось, его услышат на поверхности. Пульс отдавался в ушах, смешиваясь с тихим, но явственным стуком капель воды, падающих с потолка на камни.

Наконец, коридор привел меня к выходу. Я судорожно вдохнула, когда в лицо ударил

порыв прохладного свежего воздуха. На улице уже моросил дождик, крупные капли

стучали по листьям деревьев. Глина под ногами была влажной и скользкой. Я сделала

несколько шагов, спотыкаясь, резко поскользнулась и рухнула на землю.

Боль пронзила правую ногу, но я не успела даже толком понять, что произошло, когда

услышала далекое ржание лошадей и топот копыт. Или же мне это показалось, просто

птица где-то засвистела похоже, а за топот приняла стук дождя?

Весь мир будто застыл на мгновение. Я замерла, прислушиваясь. Каждая мышца

напряглась до предела, пальцы впились в мокрую землю. В воздухе витал шепот леса, шорох дождя, но... среди этих звуков что-то неуловимое вызывало во мне тревогу. Это

было как далекое эхо чужих шагов, как тени, крадущиеся следом.

— Черт... — выдохнула я, подхватываясь на ноги, не обращая внимания на то, что вся

грязная и мокрая. Пусть я больше ничего не слышала, это не означало, что дракон не

следует по пятам, а значит, нужно двигаться вперед как можно быстрее.

Накинув капюшон куртки на голову, я побежала.

Легкие горели, ноги скользили по земле. Дождь, поначалу едва моросивший, теперь

набрал силу, пропитывая одежду и волосы, холодными струйками стекая за шиворот.

Каждое прикосновение капель к коже казалось ледяным уколом, и я зябко, передергивала плечами, стараясь не сбиться с направления.

Вокруг, словно в насмешку, лес только сгущался, деревья стояли стеной, их ветви

шуршали и хрипели под порывами ветра. Шум ливня и листьев заглушал мои

собственные шаги. На каждом повороте, за каждым деревом казалось, что слышу чужие

шаги.

Когда страх обостряет инстинкты, каждая минута становится вечностью. Паника

усилилась, когда я в очередной раз поскользнулась и упала на колени в липкую глину. Ее

холодный, скользкий контакт с кожей заставил меня выругаться сквозь зубы. Волосы

выбились из-под капюшона, застилая обзор. Резким порывистым жестом я их запрятала

обратно, отстраненно подумав, что теперь еще и лицо вымазала грязными руками.

И я снова бежала, как в лихорадке, уже не разбирая дороги и абсолютно запутавшись, в

какой стороне город, куда велела бежать монахиня. Лишь бы вырваться. Лишь бы уйти

подальше от храма, от опасности, от судьбы, которая, как капкан, захлопнулась вокруг