— Можешь идти.

И горничная торопливо вышла.

Ей явно было не по себе от вида неподвижно лежавшего на кровати Райли, чьё лицо цветом соперничало с белизной свежей простыни, которую перестелили по моему указанию.

А я отдёрнула все занавеси, впуская в комнату больше света, придвинула поближе стол, расстелила на нём отрез выстиранной ткани и принялась аккуратно раскладывать на ней всё, что могло понадобиться.

Ножницы, пинцет, корпия, рулоны бинтов, пузырёк с привратницким самогоном (дезинфекция!) — для скудного набора полевого хирурга викторианской эпохи не хватало только скальпеля.

Впрочем, я всё равно не смогла бы им воспользоваться, несмотря на опыт с первым парнем, как-то принёсшим с разборки не ножевое, а огнестрел. А со следующей «стрелки» принесли уже его.

Я передёрнула плечами, отгоняя воспоминание. Обработала руки самогоном (по комнате сразу поплыл характерный запах) и, подойдя к раненому, решительно взялась за ножницы.

Рубашке и так досталось, поэтому я не стала её жалеть. Срезала ленту, которой зафиксировала руку Райли у Чёрной речки, остатки рукава и пропитанную уже бурой кровью повязку. А затем принялась осторожно размачивать присохшую к коже ткань, стараясь не дёргать рану лишний раз. Работала небыстро и кропотливо, и вот, наконец, всё лишнее было убрано, а входное отверстие от пули открыто. Выглядело оно не очень страшно: просто круглая дырочка в круге воспалённой кожи, однако я не обольщалась. И, аккуратно обмыв её, задумалась, как перевернуть раненого, чтобы заняться выходным отверстием (я очень надеялась, что он не ошибся и оно действительно было).

— Похоже, всё-таки придётся кого-то звать, — невесело констатировала я.

Но не успела взяться за колокольчик, как доселе безучастно лежавший Райли зашевелился.

— Тише, тише! — Я бросилась к нему. — Не шевелись, чтобы хуже не сделать!

Райли кое-как разлепил веки, всмотрелся в моё лицо мутным взглядом и пробормотал:

— Мэри.

Сердце сделало совершенно сумасшедший кульбит, однако я, стараясь не обращать внимания на нелепую акробатику, отозвалась:

— Конечно, это я. — И, склонившись над ним, прибавила: — Послушай, мне нужно, чтобы ты перевернулся на живот. Медленно и осторожно. Сможешь?

Обмётанные лихорадкой губы Райли сложились в беззвучное «да». Я ободряюще улыбнулась (ему? себе?), закрыла рану бинтовой подушечкой и, прижимая её пальцами, скомандовала:

— Ну, давай, не суетясь.

Не сказать, чтобы это было легко, но общими усилиями мы справились.

— Ты ведь не будешь возражать, если я окончательно превращу твою рубашку в лоскуты? — поинтересовалась я у лежавшего на животе Райли.

Тот ответил невнятным звуком, который я решила истолковать как согласие, и вновь взялась за ножницы. С их помощью окончательно освободила Райли от мешавшей рубашки, оставив только присохший лоскут на плече. Затем отмочила его водой, аккуратно отлепила и крепко сжала губы, чтобы не прокомментировать увиденное.

Нет, выходное отверстие было — здесь Райли определённо повезло. Но, в отличие от входного, оно было гораздо больше, с неопрятными рваными краями и сочилось кровью и сукровицей (похоже, отлепляя ткань, я всё-таки разбередила рану).

— Когда заживёт, шрам останется, — зачем-то посетовала я, бережно обмывая воспалённую рану губкой.

Ответа, разумеется, не ждала, однако Райли не особенно внятно отозвался:

— Ерунда. Этих шрамов…

С последним сложно было не согласиться: шрамов — и тонких штрихов, и вполне заметных рубцов — на мускулистой спине и плечах более чем хватало.

«Какая у него была насыщенная жизнь», — усмехнулась я и почувствовала, как тревога слегка разжимает когти.

В конце концов, если он выжил после ранения, оставившего на боку толстый и жутковатый рубец, то с дыркой в плече точно выкарабкается.

Пусть только врач поскорее приедет.

Наконец, рана была более или менее приведена в порядок. Я аккуратно убрала продезинфицированным пинцетом несколько приставших к краям ниток, в бессчётный раз посетовала на отсутствие лекарств — хотя бы элементарной зелёнки — и задумалась, как теперь делать перевязку.

— Послушай. — Я легко тронула Райли за здоровое плечо. — Ты сможешь сесть?

Не говоря ни слова, тот попытался приподняться, и я торопливо поддержала его. А когда Райли принял сидячее положение, опершись здоровым плечом на высокое изголовье кровати, подсунула ему под спину подушку и заботливо спросила:

— Терпимо?

Ответом мне стал отрывистый кивок, и я без лишних проволочек занялась перевязкой. Сложно оценить с моим куцым опытом, но, как по мне, получилась она неплохо. Закрепив конец бинта, я помогла Райли улечься, накрыла его одеялом и незаметно выдохнула: дело сделано. Остались мелочи: положить раненому компресс на пышущий жаром лоб, навести порядок и ждать врача.

Я развела в воде немного уксуса, смочила чистую тряпицу, однако только подошла с ней к Райли, как тот приоткрыл глаза и сипло попросил:

— Пить.

Я мысленно ругнула себя за недогадливость и пообещала:

— Конечно, только компресс тебе положу. Вот так. А теперь подожди, я скоро. — Потому что Райли был вроде бы стабилен, а сходить на кухню самой — быстрее, чем вызывать прислугу.

Однако не успела я и шага к двери сделать, как раненый неожиданно выдохнул:

— Стойте. Где сейчас Сандро?