Шрифт:
И тут из сада донёсся многоголосый вопль ужаса.
«Жуть?!»
Догадка пронзила меня высоковольтным разрядом, а затем я сделала ещё большую глупость, чем поиски Райли в горящем замке: я побежала в сад.
— Стойте! Куда?!
А затем ещё, кажется, с другой стороны:
— Джеймс Райли! Именем короля…
Однако мне было некогда прислушиваться. Я уже была в арке, уже миновала её, уже выскочила на центральную аллею и вдруг застыла — кажется, даже сердце замерло сбитой в полёте птицей.
Кусты пылали синим холодным огнём: в точности, как в давнем виденье. Смертный ужас исходил от них волнами, и я заметила Оливера, подобно мне охваченного параличом. А затем взгляд остановился на женщине, с бесстрашием безумицы стоявшей прямо перед стеной синего пламени. Растрёпанные волосы, измятое, в чём-то перепачканное вдовье платье и…
И дымящаяся шашка динамита в руке.
— Получи! — Ненависть и злобное торжество почти до неузнаваемости изменили голос Бренды. — За моего Рика получи! Ненавижу, тварь! Сдохни!
Она размахнулась, и внезапно у меня над ухом прозвучал выстрел.
Ступор исчез мгновенно. Полуоглушённая, я шарахнулась в сторону и как-то одним взглядом охватила картину: бледный, с крепко сжатым ртом Каннингем медленно опускает пистолет, Бренда делает вперёд неверный шаг, валится плашмя, но всё же успевает бросить динамит.
Взрыв. Сильный толчок. Удар о землю.
Глава 105
— Мэриан! Мэриан, как вы?
Полный тревоги голос звучал из дальней дали.
— Ну же, откройте глаза!
Меня хлопнули по щеке, и это возымело действие. Я разлепила веки и увидела склонившегося Каннингема.
— Не трогайте меня!
Я упёрлась ладонью ему в грудь, отталкивая, и Каннингем хмыкнул:
— Вот теперь вижу, что вы в порядке. Вставайте, пока ваши защитники не разорвали меня в клочья.
Он упруго поднялся, протянул руку, однако я пусть и с трудом, но встала сама. Ещё плохо соображая, что произошло, мазнула взглядом по окрестностям, и отчаянное «Нет!» застряло у меня в горле.
Цветов, чудесных роз Колдшира больше не было. На месте пышно разросшихся кустов зияла воронка, на краю которой лежало нечто, в чём я отказывалась узнавать тело Бренды.
— Нет!
Я всё-таки сделала шаг на негнущихся ногах, и Каннингем жёстко схватил меня за локоть.
— Надо уходить, Мэриан. Вы что, не понимаете?
В унисон ему послышалось:
— Леди Каннингем, с вами всё хорошо?
И я, машинально повернувшись на голос, увидела бегущих к нам Райли, Эйнсли и инспектора.
Открыла рот, чтобы на автомате сказать «Да», и внезапно что-то опять грохнуло — прямо над нашими головами.
«А?»
Я не успела ни посмотреть вверх, ни даже просто осознать что-либо. Меня, как манекен, с силой толкнули в сторону — так, что я опять приземлилась на задницу. А на место, где только что стояли мы с Каннингемом, рухнул кусок стены. В воздух взметнулись ошмётки дёрна и каменная крошка, чем-то больно чиркнуло по щеке, а потом…
А потом я увидела выглядывавшую из-под груды камней мужскую кисть. Сильную, аристократически красивую, с гагатовым перстнем на мизинце и золотой запонкой на манжете.
Абсолютно безжизненную.
— Мэри!
Меня сгребли в охапку, сжали ладонями лицо, заставив отвернуться от страшного, посмотреть глаза в глаза.
— Мэри, ты меня понимаешь?
— Д-да. — Голос прозвучал по-детски жалобно. — Джейми, он… он умер.
И сознание милосердно покинуло меня.
***
Наверное, будь я в своём теле, пережила бы случившееся не так остро. Но нервная система Мэриан не выдержала новой порции стресса, и меня свалила напасть, которую Этельберт позже красиво обозвал нервной лихорадкой.
Я плохо запомнила, что со мной происходило. В памяти остались перепады от жара к ознобу, когда меня трясло так, что лязгали зубы, да дикие галлюцинации или кошмары (я плохо отличала явь от сна). То мне виделись пылающие синим гневом розы, то Бренда с перекошенным от ненависти лицом замахивалась на меня динамитной шашкой, то чудился грохот, будто вот-вот обрушится стена. А иногда я очень чётко видела руку мертвеца, и то начинала плакать (оттолкнул, спас, а сам…), то пугалась, когда казалось, что кисть шевелится.