Шрифт:
Сгораю безвозвратно!
Огонь с шипением бежал по венам. Бесился, неистовствовал. Одна рука мяла мою грудь, другая толкалась между ног, словно поддавая воздуха в и без того яркое пламя. Его язык не знал покоя. Изводил, терзал изнывающую плоть, в которой сконцентрировались разом все нервные окончания. И он дергал за них. Поджигал, гасил, раздражал, успокаивал.
Мне бы сделать глоток воздуха. Свежего, отрезвляющего.
Но кто его даст?
Внутри тянуло от неправильной пустоты, от незавершенности. Мне снова было мало. Не хватало последней искры, чтобы взорваться и полететь на волю.
– Согласны стать моей леди?
– Что? – охнула я. – Да! Только не останавливайтесь.
Боль в лопатке, сладкие спазмы внизу, быстрые толчки между ног и язык, вернувшийся на свое место. Меня выгибало от напряжения, трясло. Я не могла здраво мыслить. Сжимала в кулаке мягкие волосы, мяла покрывало под собой, не сдерживала стоны.
Это было порочно. Сладко до безумия. Горячо.
Ярко.
Невыносимо.
Восхитительно!
Предельно жарко, когда пот льется градом, а сил дышать уже нет. Потому что огонь внутри, снаружи, повсюду. Ты сам огонь, уже растворился в нем, но еще тлеешь под напором неугомонного языка, вытворяющего невозможное.
А потом все прекратилось. Я едва не расплакалась от резкого холода, потянулась за мужчиной.
– Иду, – наградил он меня тяжестью своего тела и уперся твердой головкой в сочащийся соками вход.
Наклонился для поцелуя, прихватил мою нижнюю губу. Снова медлил. Заставлял изнывать от желания, едва не рыдать от ноющей пустоты между ног.
– Уверены? Пути назад не будет.
– Да, пожалуйста.
– Что именно вы просите?
Я прикрыла глаза, попыталась унять бешено бьющееся сердце. Понимала, что мной сейчас манипулируют. Нужно лишь охладить пыл, взять себя в руки…
Он коснулся пальцами невероятно чувствительной горошины между складочек, надавил, вызвав искры из глаз. Я задохнулась, вцепилась в сильные плечи, выгнулась навстречу.
– Что мне сделать, миледи?
– Это нечестно, – застонала я, уже находясь на грани. – Вы… вы…
– Только скажите, – хриплый шепот, скольжение пальцев вверх-вниз, растягивающее мой вход достоинство. – Мне нужно понять.
Я не могла пошевелиться. Сходила с ума от творившегося безумия. Была на грани, но понимала, что он не позволит сорваться. Будет изводить до победного конца, пока не добьется желаемого.
– Хочу, – я облизала пересохшие губы, – чтобы вы вошли в меня и сделали своей. Пожалуйста, – снова порочно, дико и так сладко.
Умолять, не контролировать себя. Быть открытой, бесправной, согласной. Стонать в голос от медленного движения в ноющее лоно. Кусать губы до крови от растекающегося по телу блаженства. Не помнить себя от восторга.
Слышать влажные шлепки. Чувствовать нарастающую дрожь. Задыхаться от тяжести мужского тела. Но тем не менее пытаться стать еще ближе, обнять, прижаться сильнее. Стать единым целым.
И кричать от бешеного оргазма. Хвататься за Давира, царапая. Растворяться, но быть с ним. Слышать хрипы, наслаждаться мощью, быть слабой-слабой.
А потом чувствовать тепло его семени внутри, восстанавливаться по крупинкам вместе и глупо улыбаться, глядя друг на друга.
– Вы манипулятор, – первое, что сказала я. – Это нечестно.
– Привыкайте, моя маленькая леди, вы знали, на что шли, предлагая себя в библиотеке, – без стеснения ответил Давир.
«Чертовы монашки», – подумала я беззлобно, а потом потянулась за поцелуем.
Глава 6
Я проснулась утром с глупой улыбкой на устах и не могла с ней ничего поделать. Повернула голову. Увидела подушку, хранящую след Давира.
А ведь мужчина мне изначально не понравился, что такого произошло, что резко все изменилось? Откуда взялось это желание перелечь на его сторону в поисках остаточного тепла и запаха. Почему мне без остановки хотелось о нем думать?
В таком блаженном состоянии прошло утро. Ближе к обеду я остыла, поняв, что меня заперли в этих покоях и выпускать не собирались. Две служанки приносили еду, помогали мыться, одевали, но на вопросы отвечать отказывались. А еще на моем пальце не оказалось черного кольца.
К вечеру я чувствовала себя узницей. Мерила шагами комнату, была взвинчена. Вспоминала прошедшую ночь, но уже без особого восторга.
– Моя леди, – произнес Давир, и я выбежала в гостевые покои злобной фурией.
Открыла рот, чтобы сразу высказать возмущение, накопленное за целый день заточения, но заметила клетку в руках мужчины с каким-то зверьком.
– Это линай, он вроде бы вам понравился, – сказал правитель и поманил меня за собой.
Поставил на стол клетку, повернул замочек. Малыш забеспокоился. Он начал метаться из угла в угол, а стоило наклониться к нему, так и вовсе сжался в комочек и испуганно пискнул.