Напротив Блики оказался Альхор.

– Обитель Сехмет открыта для каждого и каждой, – говорит он, – кто не нарушает закон. И ты, Блика, не из их числа. В отличие от Карри. Покинь Бальзамиру сейчас же! Ты не вправе ставить здесь условия!

– В этом мире есть только одно право, – отвечает черная кошка. – Право сильного!

Она превратилась в облако черного дыма. Лентообразные клубы изгибаются, пульсируют, закручиваются… Похожая на бьющееся сердце туча разрослась до размеров человека, дым рассеялся, и я увидел женщину, знакомую до боли. В прямом смысле. Смуглая азиатка со шрамом на лице и длинными черными волосами. И одета во все черное: майка, беспалые перчатки, кожаные штаны с ремнем, армейские берцы… Ничего, кроме боли, с ее образом у меня не связано.

Варан тоже стал тьмой, но иначе. Дым Блики был похож на силу, что хочет вырваться, а тьма этой рептилии – как провал, где сгинет все, что окажется поблизости. Эдакая «черная дыра» в форме варана.

Вернее, уже в форме мускулистого человека-ящера выше Блики раза в полтора-два! Сейчас он даже больше, чем в нашу прошлую встречу у фонтана!

Из темноты проступили шипы, пластины, серая чешуя, морда с кратерами ноздрей, гребень до кончика хвоста, огромного, как сытая анаконда… Мне пришлось напрячься, чтобы загасить позыв кашля, шея вспомнила, как душил ее этот хвост. И здоровенный, как арбуз, кулак…

Тело великана вышло из мрака полностью. Руки и ноги похожи на узловатые сучья и корни векового дуба, грудные мышцы – как панцири гигантских черепах. Кажется, даже после прямого попадания ракеты человек-динозавр не сдвинется с места. Космическая тьма осталась лишь в одном месте – под иглами бровей, в глазницах. Засела там, как голодный паук в пещере, терпеливо ждущий добычу.

Ящер возвышается за спиной азиатки. От его мышц, дыхания и танца хвоста исходит, как радиоволна, ясное понимание, что любой, кто посмеет тронуть стоящую в метре от него женщину, будет иметь дело с ним.

– Выпусти нас! – крикнул кто-то с ноткой мольбы.

Я попытался понять, с какого этажа был голос, но чуть позже раздался еще один:

– Прошу, отпусти!

– Я понятия не имел, что Карри здесь! – оправдывается третий.

– А я вообще не знаю, кто это!

Один за другим голосов становится все больше, со всех сторон, даже с самых дальних ярусов, рядом с нами тоже звучат просьбы…

– Отпусти нас, Блика!

– Выпусти, умоляю! Меня ждут дети…

– Пожалуйста!..

– Никто! – рявкнула Блика. Все опять разом замолчали, а она продолжила спокойнее, но от этого не менее хищно: – Никто не покинет это место. А ты, рыжая тварь… Я знаю, ты здесь. Знаю, ты смотришь. Вот и смотри! Смотри, что я буду делать с твоим любимым городом! И только посмей вмешаться, только посмей помочь хоть кому-нибудь… Ты знаешь, что я сделаю!

Блика развела руки в стороны, голова чуть запрокинулась. Вокруг предплечий и особенно кистей я заметил призрачную красную ауру, такая бывает у раскаленного железа. Шрам на лице налился светом, как разлом в земле, затопленный свежей лавой, а в глазах загорелось пламя! Из приоткрытого оскаленного рта растекается звук, похожий на шипение, едва уловимый, но пронизывающий всю Бальзамиру, проникающий в каждую трещинку, каждую ушную раковину до самого дна.

И вновь это скверное чувство! Что-то случилось… Что-то происходит прямо сейчас, меняется в дурную сторону, но что именно, не пойму…

Я выпрыгнул из рук Карри, непонятное чувство подтащило к самому краю этажа, голова зависла над обрывом, наравне с другими любопытными мордами. Я стал чуть-чуть ближе к тому, что происходит на пирамиде, словно мое участие может что-то изменить.

– Обычно мы просто выдворяем нарушителей из Бальзамиры, не причиняя им вреда, – говорит Альхор, – но ты закрыла доступ в перемир. И не оставила нам выбора.

Кот-альбинос бросился к Блике, и уже через пару секунд кулак ящера остановил перед ее лицом огромное лезвие меча. Клинок высотой с человека зажат у острия в чешуйчатой ладони, а рукоять сжимают кулаки мускулистого мужчины в просторных белоснежных штанах и с голым торсом. Пышные белые волосы, как плащ, укрывают плечи и лопатки, борода и усы сплетены в косы, а над телом, словно паруса, возвышаются два ангельских крыла. В человеческом облике Альхор похож на какого-то бога. То ли древнегреческого Зевса, то ли скандинавского Одина.

Ящер ослабил хватку на клинке, и его хвост тычком ударил «бога» в грудь, босые ноги последнего, словно отлитые из металла плуги, с грохотом и каменными брызгами вспахали две борозды в плитах, Альхор смог затормозить лишь у края пирамиды с опорой на меч. На рельефе груди и живота я увидел огромную татуировку креста с петлей.

Тем временем, кулак ящера наотмашь отбил прилетевший сбоку шар булавы размером с баскетбольный мяч, шипастая сфера, гремя цепью, вернулась к хозяину – коренастому сгорбленному воину, запертому в клетку из черных кожаных пластин. Я так и не понял, откуда берет начало его цепь, оплетает доспехи, как лиана – ствол дерева, а колючий шар парит около владельца, повинуясь жестам кисти, напоминает дрессированную змею. Похожий на гладиатора Вуркис науськивает живую булаву для нового броска. Из спины выпирает частокол шипов, острые колья образуют строй в форме все того же креста с петлей.