А глупое сердце, помня тщетность попыток, в успех не верит.

«Не найдешь, пока не найдет тебя сама!» – бьется там одно и то же.

Но хуже то, что не могу переместиться вообще никуда. Сижу с закрытыми глазами в стиральной машинке, без посторонних, веки тужатся, надежно прячут от реальности, в голове образы… но я по-прежнему в стальном желудке чистящего монстра. Словно нет и не было никогда перемира.

Я понял, в чем загвоздка. Мы с Ластом не раз попадали в такую ловушку в общественных местах.

Камеры!

Сомнений нет, меня засек на видео охранник, когда я выпрыгнул из стиралки. И если потусторонний «ветер» не сдул меня в перемир, значит, охранник смог найти объяснение тому, как я оказался в машинке. Но плохо, что он видел и то, как я запрыгнул обратно. И следит до сих пор, уверенный, что я внутри. И эта железная уверенность не дает перемиру меня забрать.

Можно поискать другое укрытие, где обо мне не будет знать ни одна живая душа, и с легкостью исчезнуть оттуда. Но меня поймало на редкость людное местечко. Азиатский мегаполис. Пока найду это самое укрытие, могу потерять кучу времени, а на счету каждая секунда.

И я пошел иным путем.

А именно, стал пытаться уйти в перемир снова и снова, как узник, колотящий дверь тюремной камеры. В надежде, что пялящийся сейчас в монитор секьюрити отвлечется на бутерброд с чаем, на почесать ногу, на другой монитор, на муху… Да хоть на что-нибудь! Иногда это срабатывало. Ласт рассказывал, что при должном волевом рывке, личном могуществе и удачных обстоятельствах можно убедить перемир, скажем так, слегка «пихнуть локтем» мир реальный. И тот сам отвлечет ненужного наблюдателя на несколько секунд. А мне больше и не нужно. Достаточно пары мгновений, чтобы…

Есть!

Очередная попытка увенчалась успехом. Но понял это лишь после того, как подпрыгнул, словно ошпаренный. Только ошпарило не кипятком, а бурей людских воплей и электронной музыки.

Вокруг пляшут разноцветные лучи прожекторов…

Похоже, меня занесло в клуб на чей-то концерт. На самый бок сцены, где в полумраке сжалась стройной гармошкой одна из половин занавеса. В его складках я и оказался. И даже догадался, почему: по нижнему краю занавеса висят точно такие же янтарные камушки, какие я видел на маске у Карри. А ведь именно о них думал в момент прыжка.

– Выше руки, ребята! – крикнул певец с края сцены.

На его фигуре в коротком плаще сходятся потоки света. Очки, серьга, на макушке белый «ежик»… Ладонью и микрофоном солист подманивает толпу в бодром ритме, сотни скачущих тел в яме танцпола воют, визжат, машут руками, сверкаю камеры телефонов. Мои когти втыкаются в бархат ковролина, по которому стелется туман. Дымовая машина выплевывает его чуть в стороне от меня, давая, кроме тени занавеса, еще одно укрытие. Но дышать трудно… Виной тому углекислый газ, продукт реакции сухого льда и воды из недр дым-машины. Для певца и его группы туман безвреден, обволакивает лишь ноги, а вот мою компактную тушку – по самые уши!

Я задержал дыхание, глаза эвакуировались под занавес век. Пора прочь с этого праздника жизни, пока не задохнулся…

В этот момент с ревом людской массы грянул ритмичный припев:

– Облака – вниз,

Неба карниз…

Облокотись

На эту высь!

И хотя я пытался думать о Карри, песенные строчки успели проскочить в сознание именно тогда, когда перемир распахнул объятия.

Рев толпы превратился в рев ветра, меня опять закрутило, да так, словно я рваный осенний лист, попавший в ураган. Свет прожекторов стал в тысячу раз ярче, я не сразу понял, что это уже не прожекторы, а ослепительный свет солнца. Из меня рвется вой, но я его не слышу.

Падаю!

Падаю с такой высоты, что и подумать страшно! Далеко не то что до земли – даже до облаков, которые стелятся внизу бескрайним одеялом. И солнечный шар в дымке выглядывает из-за края этого одеяла, как голова дремлющего бога. Корона лучей колет глаза, а вот нежные молочные отсветы на хлопьях облаков созданы для того, чтобы смотреть на них вечно. Именно они помогли отвлечься, сосредоточиться, я кое-как обрел контроль над телом.

Вращение замедлилось, стало плавным. Теперь просто падаю брюхом вниз, растопырив лапы, будто белка-летяга. Перепонки сейчас и впрямь не помешали бы. Хвост болтается где-то надо мной трепещущей ленточкой. Встречный поток такой сильный, не успеваю вдыхать, воздух проносится мимо носа. А еще здесь холодно, даром что на мне шуба, лед проникается под шерсть, в кожу, и я словно оголенный кусок мяса…

И все же я успокоился.

Паника отступила в тот момент, когда я понял, что не разобьюсь вот прямо сейчас. Огромная высота плюс сопротивление воздуха… Лететь еще минут десять-пятнадцать, а то и все полчаса! А еще чуть позже, наконец, дошла немудреная, но все же пронзительная мысль: я впервые в жизни так высоко!

Силы небесные, как же здесь красиво!

И все же… надо исчезнуть до встречи с облаками. Еще не хватало напороться на какой-нибудь пассажирский лайнер с кучей любопытных глаз в иллюминаторах. Карри… Я не должен забывать. Карри в опасности! А меня все еще где-то носит. Соберись, Риф… Вспомни самую яркую ее деталь, которую запомнил до мельчайших черточек.