Пока они говорили, я грелся и ждал, когда увлекутся беседой настолько, что не заметят мой побег под стол. Наконец, я выбрал момент, соскользнул с коленей прекрасной дамы. Диалог о личной жизни не прервался. Отлично! Можно уйти в перемир прямо отсюда, из-под стола. Дверь офиса приоткрыта, так что мое исчезновение не станет загадкой. Как бы ни была обворожительна белокурая женщина в очках, мое сердце уже занято. И я должен быть с той, чья жизнь сейчас, возможно, в опасности.

Стол длинный, позволил удалиться от женских ног, не покидая укрытия, почти до самого окна-стены. Вид на город стал шире. И я увидел с краю очертания башни, которую узнал бы даже распоследний двоечник по географии.

Оказывается, меня занесло не абы куда, а в столицу Франции!

А когда я вновь прислушался, о чем говорят сзади женщины, то обнаружил, что понятная речь превратилась в сплошное «бонжур-лямур-абажур» и тому подобное… Стоило осознать, что по-французски я нихт ферштейн от слова «совсем», и реальность не стала спорить. Дескать, как пожелаешь, дорогой, вот тебе твое «нихт ферштейн» на блюдечке. Наслаждайся.

Но насладиться не успел.

Знакомое «чувство ветра» настигло внезапно, шерсть вздыбилась, я напрягся, как перед броском, но это не могло ничего изменить. На сей раз перемир забрал против моей воли, потому что кто-то из людей на нашей огромной планете вдруг вбил себе в голову, что меня здесь, в Париже, быть не должно.

А должен я быть, как выяснилось… в стиральной машине!

Да, в той самой, откуда не так давно исчез, как мне казалось, раз и навсегда. Тем не менее, многочисленные поры в серебристой стенке барабана снова передо мной. Похоже, охранник, что засек меня тогда по камере, все это время не отлучался с поста и даже не отвлекался от монитора. И до сих пор несокрушимо уверен, что я внутри. Ну, а куда мне еще деться? Его логика держит меня на привязи к этому месту. Наверное, за тем и следит – хочет дождаться, когда выскочу. Такое вот реалити-шоу. Эксклюзивное, только для него одного… Дернул же меня тогда черт выскочить из машинки, надо было сразу в перемир!

Мысленную досаду прервали далеко не самым приятным способом: в утробу барабана влетел комок дурно пахнущей одежды.

– Мяяээуу!!!

Тело метнулось, как ужаленное, из стальной норы.

– Чтоб тебя, говнюк мохнатый!..

Сморщенный седой азиат упал на задницу, корзина с бельем выскользнула из рук, опрокинулась на пол. Тот такой гладкий, мне едва удалось затормозить, не врезаться в стиралку напротив. Лапы разъезжаются, как в мультике, осталось наложить каноничный для таких сцен перестук. Кое-как завершив вираж, я галопом пустился по коридору стиральных машин.

Одна пара ног, другая, третья… Оббегаю людей, словно деревья.

– Цзюань, смотри! Кофейный кот!

– Это к удаче…

– Каким ветром его сюда…

– Ха-ха, хотел постирать шубку!

Тип в брюках, с медицинской маской на лице и бейджем на рубашке скрючился в попытке меня схватить, но я запрыгнул на спину, перелетел турникет.

За ним оказалось фойе с терминалами оплаты, выдающими одноразовые пропуски. На экранах мелькают иероглифы. Азиаты с сумками и корзинами переговариваются меж собой, в меня тычут издали пальцы и подбородки, кто-то целится камерой телефона. Я снова перестал понимать чужую речь, но сейчас меня заботит не это.

Безлюдное место… Найти безлюдное место!

Прозрачные автоматические двери соизволили выпустить, только когда я набросился на стекло в прыжке. Наверное, фотоэлементы стоят ниже кошачьего роста.

Но на улице оказалось еще более людно, чем в прачечной!

Меня сразу затянул поток шагающих тел, пришлось влиться, чтобы не быть затоптанным. Азиаты, туристы, мопеды, лысые буддийские монахи в красных простынях… Моего проворства едва хватает, чтобы озираться и при этом избегать столкновений с ногами и колесами.

Муравейник, не иначе!

Люди кажутся живыми колоннами, а высоко над ними со всех сторон – зеркальные окна высоток, мерцают гигантские рекламные экраны, электронные вывески. Обычных плакатов тоже полно, на них доминирует красный цвет. Вообще здесь много красного. И все в иероглифах.

Отыскать в такой суете клочок пространства, свободный от чьих-то глаз, кажется задачей на грани. Я чуть не застыл в приступе панического отчаяния, но вовремя вспомнил… Карри говорила, что появиться в слишком людом месте столь же легко, как и в совершенно пустынном. И доказала сие на практике.

Смею надеяться, что к исчезновению это относится не в меньшей степени.

Приближаюсь к перекрестку…

Народу перед «зеброй» – как на митинге! И такой вот митинг на каждом из четырех углов дорожного узла. Как только машины и автобусы затормозят, вся эта масса хлынет, волна на волну, и останется только удивляться, что не сбивают друг друга, как кегли…

– Ма, там котя! – детский голос.

– Не вертись…

Пробираюсь в самую гущу ног.

Вот здесь и впрямь реальные шансы быть задавленным. Но придется рискнуть. Зато между фигурами так тесно, что вниз почти никто не смотрит. Никаких «Ма, там котя!» и прочих знаков внимания. Каждый дышит другому в затылок, посматривает на светофор, листает ленту соцсети в гаджете. Сколько секунд осталось до зеленого, уже не видно. Но магистраль еще гудит. Лучше успеть до того, как лес ног придет в движение.