– Этот хиджаб подходит Вашим глазам! – восхищается девушка-консультант.

Ну, хоть узнал, как называется эта простыня…

Но опять не то! Еще раз!

Глухое подвальное помещение с окошками под потолком, человек в кепке орудует кинокамерой на штативе, вторая на плече другого оператора. Объективы глазеют в роскошно обставленный угол, напоминающий спальню султана. Идет съемка фильма для взрослых, актриса уже сбросила болотного оттенка хиджаб, обнажив рыжие волосы и не только…

Еще раз! Еще! Еще!..

Прыгаю через перемир снова и снова, потеряв счет попыткам. Гнев, беспомощность и страх за жизнь Карри не дают отдохнуть. Ласт нашел меня в логове Леона после полусотни прыжков, ориентируясь на один только кинжал из арсенала Блики, который Леон прихватил с собой. И ведь нашел! И спас мне жизнь! Но этого не случилось бы, если бы он сдался на двадцатой, тридцатой или даже сороковой попытке… Вот и я не сдамся. Если надо будет, осилю хоть сто прыжков! Тысячу!

Чем больше перемещений, тем меньше и меньше времени задерживаюсь в каждой из случайных локаций. Хватает нескольких секунд оценить обстановку, понять, что Карри здесь нет, и вновь исчезнуть. Меня бросает с одного края мира на другой так быстро, словно мчусь по прямой анфиладе комнат, тараном распахивая дверь за дверью с упорством безумца, бьющего лбом стену.

Бах! – какая-то вечеринка. Бах! – метель в ледяной пустыне. Бах! – проповедь на площади перед мечетью. Бах! – экскурсия по музею…

Не знаю, какой по счету прыжок, но я очутился на дне реки. Здесь довольно темно, однако все же просачивается свет. Вода мутная и зеленая, среди колышущихся лент водорослей я различил шевеление усов и клешней. Сначала подумал, рак ползет по какому-то бревну, но, подплыв ближе, увидел тело девушки. Подол хиджаба каким-то образом зажевало между деталями электросамоката. Оседлавший голову рак с интересом изучает девичий глаз, в котором навсегда застыло что-то, похожее на горечь. Как будто хозяйка самоката до самого конца не могла поверить, что ее смерть окажется такой дурацкой.

Вообще-то мне полагалось давно исчезнуть, я ведь убедился, что это не Карри. Но вместо очередного прыжка в перемир почему-то запрокинул голову… и лапы начали толкать мою тушку к пятну света, что колеблется далеко наверху…

Я вынырнул под аркой моста на полированный гранит набережной. Вернее, на ее широкий парапет. Настолько широкий, что я распластался поперек него во всю длину кошачьего тела. Парапет вполне можно использовать в качестве дорожки для самоката. Что, вероятно, и сделала та невезучая барышня.

Понятия не имею, что за город, но архитектура явно из позапрошлых веков. В таких местах должно быть полно туристов, тем не менее, на позолоченной солнцем и выглаженной нежными тенями набережной, кроме меня, – никого до самого горизонта. Видимо, раннее утро, город еще не проснулся.

Слышу тяжелый свист собственного дыхания. С мокрой шерсти стекает лужа, расползается по ровной поверхности. Мышцы колотит судорога. До них только сейчас дошло, что температура водички, мягко говоря, не курортная.

В такие моменты обычно либо сдаешься окончательно, либо открывается второе дыхание.

Меня же захватило смешанное чувство.

С одной стороны, еще жива потребность продолжать поиск. С другой – почти уверен, что моей помощи уже никто не ждет. С момента, когда черная кошка вытолкнула меня из окна, прошло сколько? Если рассудить трезво, наверное, около часа. Хотя по мне – так целая вечность! Думаю, это из-за частых прыжков сквозь перемир. За этот час я побывал в стольких местах, сколько большинство людей не посещает за жизнь. Верно сказал кто-то: «Время измеряется не количеством прожитых лет, а количеством пережитых событий».

Как бы то ни было, а времени прошло достаточно для того, чтобы в конце пути я имел возможность наткнуться на труп рыжеволосой девушки среди торговых палаток. С торчащим из сердца ножом. Таким же, по которому меня однажды разыскал Ласт. А может, все совсем не так, и Карри удалось сбежать от Блики. Сбегала же как-то раньше! Может, она уже не на базаре, а в шикарном отеле на Гавайских островах, сменила целомудренный наряд на купальник, а про меня и вовсе забыла…

По крайней мере, не все так плохо, как с той, чей глаз сейчас дегустирует рак на речном дне. Неведенье дарит надежду.

Веки налились свинцом…

Кажется, мне все-таки требуется передышка. Не столько телу, сколько психике. Накатила тоска, будто я не видел Карри, как минимум, несколько месяцев. Не знаю, умеют ли коты плакать навзрыд, но в носу засвербело, а глаза увлажнились горячим.

Лежу на набережной, пытаюсь согреться в скупых на тепло лучах рассвета и, закрыв глаза, думаю о Карри. Не с целью уйти в перемир. Просто побыть с ней хотя бы в мыслях…

Воображение пеленает мечтой, будто я все еще у нее на руках, шею и макушку почесывают расписные ноготки цвета листьев. Карри несет меня сквозь огни ночного базара, в зеленых тканях, будто персидская царевна. То и дело задираю голову, что-то спрашиваю, а она отвечает, игриво и звонко, и голосу вторит звон янтарных кристалликов на полупрозрачном шелке, сквозь который проглядывает улыбка. Хочется забраться ей на грудь, слизать с лица веснушки, как хлебные крошки, потеребить непослушные рыжие локоны, сбежавшие из-под платка, заглянуть в глаза, что стали оправой двум чудесным изумрудам. Вдохнуть ее запах…