Тем временем народ из зала стал помаленьку расходиться. Пялясь на задницы эльфиек, Каннут не заметил, как напрягся Филип, а меж тем к их столу неверной походкой подкатил один из «белых». Невысокий, чернявый, что твой цыган, с волнистыми, изрядно сальными волосами, и отменным горбатым шнобелем, индивид чего-то прокурлыкал, изрядно грассируя. Хмыкнув, Плехов вспомнил эпизод из довольно старого фильма:

«Чё те надо?! Не понимаю я по-вашему ни хера!».

Маг, недобро прищурившись, что-то ответил индивиду.

— Я грю… ты, быдло, как посмел так пялиться на госпожу… ик! На прекрасных дам…, - «индивид» перешел на общий.

— Ты кого быдлом назвал, обморок?! — насупившись и чуть оскалясь, мгновенно отреагировал выбросом гнева Каннут.

Обморока «индивид», судя по всему, не понял, но интонацию уловил. Прищурился, развернул плечи, и даже, казалось бы, чуть протрезвел, схватившись за рукоять неширокого меча, висящего на поясе. Каннут поднялся, как поднялся и рядом сидевший маг.

«Блин! У меня, кроме кинжала, ни хрена нет. Успеет этот обморок меч вытянуть? Скорее да, чем нет: все-таки рыцарь, хоть что-то да умеет! И что тогда? Левой рукой опираемся на стол, рывком…».

Несмотря на прозвучавший из зала громкий окрик, «индивид» довольно резво вытянул меч, и продолжая движение руки… И быть бы Каннуту с разрубленной головой, но ведь и он не стоял столбом! Как и задумал, опершись рукой о стол, подпрыгнул, рывком перенес ноги через стол и уже здесь резко выпрямил их обе, ударяя «недомерка» в грудь, а затем буквально лег на стол спиной, чтобы пропустить клинок меча над собой.

«Вши-и-х-х!» — прошипела сталь на ладонь выше его носа.

«Ф-у-у-х-х!» — выдохнул Каннут, расслышав грохот сносимых телом «индивида со шнобелем» лавок, — «Продолжение, если и будет, то — не стремительное!».

Снова рывком взмахнув ногами, Каннут откинулся со стола, снося задницей раздавленные продукты питания, осколки кувшина и кружек, встал на ноги, чтобы тут же замереть, приподняв подбородок и чуть дыша. А как иначе, если ему практически в кадык уперлось острие меча, на противоположной стороне которого замер один из Черных.

«Сцуко! Стоит ему только рукой шевельнуть, и мне даже Филип не поможет!».

Но фасон держать было нужно, а потому Каннут, чуть улыбнувшись, прошипел по-алемански:

— Вот так-то! Теперь алеманы режут алеманов, защищая «галльского петушка»?

Воин цыкнул уголком рта, прищурился, но ничего не ответил.

— Стоять! Стоять я вам всем говорю! — проревел Бергфельд.

«Ого! Какой у него рев! Прям олень в период весеннего гона!».

Краем глаза Каннут увидел Бруно, стоявшего посреди прохода с хорошим топором в руке. Воины — и белые, и Черные замерли. Первые косились на своего командира, а вот Черные… Черные стояли интересно! Один, как уже было сказано, держал под мечом Каннута; второй — с мечом наготове, контролировал Филипа, а вот остальные… Остальные встали стеной напротив «белых».

«Как интересно? Никакой дружбы, выходит, между ними нет?».

— Многоуважаемый маркиз! — обратился Бергфельд к пожилому воину-чужаку, — Дайте команду вашим людям успокоиться и убрать мечи в ножны.

— Хотелось бы разобраться, капитан Бергфельд, что здесь происходит! И почему простолюдины позволяют так вести себя! — процедил приезжий пожилой воин, как оказалось — маркиз.

«Ишь ты! Целый маркиз!».

Кан, вновь скосив глаз, посмотрел, как пара «белых» поднимает своего соратника с пола, раскидывая лавки.

«Ага! А головенку-то он себе повредил, вон как кровь сочится. Хорошо приложился! Ну дык… повадился кувшин по воду ходить!».

По команде Бергфельда, Черные, в том числе и те, что держали «под ножами» Каннута и мага, убрали мечи в ножны.

— Маркиз! И вы, и ваш человек не правы, называя сего молодого человека простолюдином. Это внук одного из владельцев сего постоялого двора, Кнут Берг. Он приезжий из Швабии, и является адилом по праву наследования. Или — эделем. Наверное, так вам будет привычнее. То есть, простолюдином не является. Само по себе, это уже оскорбление. И уж тем более, обратиться к эделю — «Быдло!», как это сделал ваш рыцарь?! — сейчас Бергфельд был само спокойствие.

— Х-м-м… Эдель все же неровня рыцарю с серебряными шпорами! — проворчал маркиз, — И уж тем более — пинать рыцаря ногами в грудь…

— Маркиз! Так, я и не спорю — в нашем приграничье народ все больше простой, куртуазным манерам не обученный. Где было этому юноше постигать секреты галантности? К вашему сведению, его дед, присутствующий здесь же Седрик цу Гротхайм, является рыцарем. И шпоры ему вручал не кто-нибудь, а Иован Лирский, еще лет шестьдесят назад. А владелец таверны, уважаемый Бруно Апфельд, вообще опоясанный рыцарь! И выслужил шпоры и пояс примерно тогда же! — примиряюще говорил Бергфельд.