В голове зазвенело, и парень пошел боком, пока не запнулся о выпавший из левой руки щит.

«В-о-о-т… полежу немного! Пошли они на хрен! А может и правда — пойти карьерой мага? Буду людей лечить, бабам красоту наводить. А они мне будут за это отдаваться массово и с удовольствием!».

Сбоку донессявсе тот же противный скрипучий голос Седрика:

— А я тебе сколько раз говорил — не выставляй ногу так далеко вперед! В бою бы ты уже истекал кровью. Нога ставится не далее линии щита!

Потом старик помолчал и негромко попенял Габору:

— Ты все же по башке его так сильно не бей! Кто его знает — а ну как начнет снова слюни пускать и бормотать всякое. Мозги — его слабое место, выходит. Уже сколько раз ему по башке прилетало. Сколько там еще той крепости осталось и осталось ли вообще?

— Так что мне — поддаваться ему, что ли? — возмутился коротышка.

— Не поддаваться! Но и с башкой его — поаккуратнее. Мог бы сейчас просто щитом толкнуть, так нет же — ты его мечом по шлему приголубил! А ты… хватит лежать! Вставай!

И снова — «Ш-и-и-х! Бам!» — отвел меч соперника щитом Каннут.

«Дзвень! Дзынь! Ши-х! Бам-бам!» — столкнулись щитами ратоборцы. И пусть Каннут выше Габора чуть не на голову, но коренастая фигура воина явно жестче крепилась к земле. Только благодаря ловкости парню удалось не упасть, отскочив назад.

«Да что же такое-то! Все меня бьют — Седрик бьет, Волин — лупила как хотела, со смехом и с прибаутками; вот Габор сейчас — тоже огребаюсь от коротышки постоянно; и Филип лупит в схватке на шестах — как хочет! Хотя — нет… Вот с шестом… Или — как вариант — с полэксом у меня получается куда как лучше! Даже пару схваток выиграл! Ну как выиграл? Скорее, свел вничью по полученным-нанесенным ударам. Но это же уже куда интереснее?! А вот попробуем-ка мы так…».

Каннут выставил левую ногу опять — «как не надо!», дождался удара Габора мечом понизу, перепрыгнул через клинок соперника и…

«Оп-ля-ля!» — учебный меч парня очень даже неплохо заехал по центру шлема воина.

«По-моему, у боксеров это называется «грогги», или — нокдаун! Ну а чего ждем! На-ка тебе еще!».

Тупой конец меча, обмотанный для пущей безопасности куском старой шкуры, с силой ударил поверх приспущенного щита соперника — прямо под ложечку.

«И в завершение — толчок щитом! Оп-ля!».

С воодушевлением и восторгом Каннут заорал, подняв вверх щит и меч:

— Тебе, Отец битвы! — «Откуда что берется, а?».

Седрик, сидевший на скамье поодаль, хмыкнул и покачал головой:

— Вот же… отрыжка Севера! И чего ты орешь, если бой — учебный, а крови врага и вовсе нет?

Потом повернулся к хохочущему Филипу:

— Посмотри Габора, чего это он так разлегся?

После этой победы приведенный в чувство Габор оплошностей больше не давал, гонял Каннута по-прежнему вдумчиво, но стал куда более аккуратным. По крайней мере, когда парень попытался вновь пустить в ход ту же хитрость с выставленной ногой, Габор так двинул Кана щитом, что летел парень… как тот крокодил — низэнько, но — далеко!

Гройн, пришедший посмотреть на тренировку с кружкой пива в руке, задумчиво резюмировал, почти дословно воспроизведя бородатый анекдот:

— Сильный! Но — легкий!

«Бедный я, бедный! Все меня обижают, все надо мной — насмехаются!».

И ведь вроде бы по утрам, при разминке, все стало получаться нормально: стойки, удары, переходы, а как дойдет дело до схватки, пусть учебной, — все как-то не так и не то!

«Ничё! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор!» — закусив губу, продолжал тренировки Каннут, — «Отольются кошкам мышкиныслезки!».

На личном фронте все вернулось на круги своя — вернувшаяся в таверну Анджи, даже не заявляя прав на «комиссарское тело», снова оккупировала койку Каннута. Милена и Криста пару раз, встретив парня в коридоре, буквально воспроизвели жест из одной старой-старой сказки, покачав указательными пальцами: «Должок!». Кану оставалось только пожать плечами: «А что я? Я — ничего! Это — все она!».

— Слушай… — промурлыкала, лежа у него на плече Анджи, — Как у тебя так получается: не успел…

Женщина задумалась на секунду, подбирая слово.

— Не успел прийти в себя, а уже кучу дел наворотил: тут и стычка с дружинниками Брегетса, и со мной спутался… Да и не только со мной! Те же орчанки — это же вообще уму непостижимо! Никто раньше такого не вытворял. А потом — эта баронесса Гудрун…

Как и предполагал Каннут, тайной их отношения с супругой Зальма не стали. Ктотут был виной — Лия или Милена с Кристой — парень не заморачивался. Хотя и понимал, что — стоило бы заморочиться!