— Это же далеко! Получается, что наши вольные баронства тянутся очень далеко на северо-восток? — удивился парень.

— Так и есть. Наши соседи-бароны — фактически самые цивилизованные из всех остальных, потому как живут пусть и на краю, но все же издавна обжитых земель. И чем дальше на восток и северо-восток — тем все меньше информации о тех землях, и тем меньше власти над ними у нашего короля. Не удивлюсь, если где-то вообще не слышали о восстании против нордлингов и их свержении. Да что там — о нордлингах?! Я полагаю, что и сам захват королевства северянами для самых восточных баронов остался неизвестен!

— А дальше, за Ребром — что?

Филип засмеялся:

— А это и вовсе не известно! Уже лет пятьсот как развалилась древняя Империя, о том, что происходит за Ребром, нет информации вообще. В книгах имеются упоминания о том, что там раньше располагались несколько провинций — не то три, не то — четыре. Они были огромны, куда больше наших, но очень скудно заселены. То есть, известными нам народами скудно заселены. Вроде была какая-то часть переселенцев с Запада Империи, но местные народы оставались в явном большинстве. Однако аборигенов тогда за людей особо и не считали. Кто такие они были, как выглядели, чем занимались — тайна сие! Сейчас это вообще читаешь, как сказку или древнюю легенду. Говорят, есть племена орков, которые кочуют южнее Ребра и заходят далеко на восток. Но… В королевстве никому не интересны те земли. Потеряли их еще при прежней, имперской династии, а нынешняя, королевская власть предпочитает делать вид, что там и земель никаких нет вовсе.

От северного края этих самых гор, Ребра то есть, вдоль континента, с востока на запад тянулась горная гряда — Северные горы. И с южного края этого самого ребра — тоже в том же направлении тянулась горная гряда до самого западного побережья королевства.

— Вот эти горы — это наши, местные. Их предгорья мы с тобой видели, когда ездили в Речную. Горы эти тоже старые, невысокие. Их не сравнить с Северными горами. Вот уж где — да, горы! — покачал головой Филип, — Верхушки северных гор всегда покрыты снегами, и даже летом там царит лютый холод. Вот севернее их, вдоль побережья океана и живут твои родичи, нордлинги.

— Получается, к ним на север можно попасть только морем? — спросил Кан.

— Нет. Есть как минимум два прохода через горы — на востоке Алемании, почти на стыке этих гор и Ребра. Второй проход — на севере Брабанта. Но морем все-таки удобнее, это так. И товары возят морем, и набеги твои родичи устраивали именно морем.

— Ага… а мы, получается, живем на южных отрогах вот этих старых гор, которые тянутся с востока, от Ребра и на запад?

— Да, так и есть…

Столица маркграфства Лука располагалась в самом северо-восточном углу этого большущего залива Срединного моря.

«Так! А мы, значит, от нее в трех днях пути на восток! Вот тут, примерно! Х-х-е-х… Как тут интересно: южнее зеленой полосы, обозначающей леса, на самом краю которой и расположена наша таверна — одно сплошное желто-зеленое пятно под названием Степь. Ага, и ниже еще и уточнение — орки! Типа — не хрен туда ходить. Алярм, партизанен!».

— Длинный меч, парень, это оружие для сильных мужчин. Сильных не только телом, но и духом сильных! — Бруно начал занятие с лекции, — Только сильный духом может выйти впереди строя, чтобы принять на себя первый, самый страшный удар врага. Пехотная шеренга бойцов, укрытая щитами, ощетинившись копьями, прет на тебя, а ты стоишь перед своими товарищами, в редкой цепочке таких же, как и ты, мастеров длинного меча. Обрубить копейные наконечники, врубиться в строй врагов, разнести его шеренги вдрызг, а потом — отойти назад, в глубину своего строя. Кровь кипит, душа поет, ты весь в крови врагов, и ты страшен для них!

— Ишь ты! — с сарказмом протянул сидевший на скамье чуть поодаль Седрик, — Ты прямо скальд нордлинговский! Или же этот… трубадур у галлов! Ты заниматься с парнем будешь, или так и продолжишь заливаться соловьем?

Бруно хмуро посмотрел на приятеля, сплюнул, но более спокойно продолжил:

— Длинный меч много кто использует. Его любят валлоны, им пользуются франки, даже галлы, пусть и гораздо меньше, но сражаются этим мечом. Но более всего длинный меч любят алеманы. И хоть я родом из латин, но и у нас находятся люди, отдающие дань уважения этому клинку. Сейчас я покажу тебе, что можно делать этим мечом…

Вообще-то, Бруно вклинился в их с Седриком занятия внепланово. Вот так — накатило что-то на толстого хозяина таверны, и он пришел на задний двор со своим большим мечом на плече.

«М-да… Ну что сказать? Удивил Бруно! Удивил и поразил. Даже не ожидал, что этот высокий и толстый пожилой мужчина может так… как бы это точнее? Танцевать с железной оглоблей в руках. А когда он порубил кусками специально подвешенный толстый старый канат, а потом еще и порубленные куски нашинковал кусками помельче на дубовой колоде для рубки мяса — то и вообще!».

Кульминацией показательного выступления Бруно стала рубка им туши только что заколотой и разделанной Гривсом свиньи. Туша висела на перекладине столба, когда Бруно сначала располовинил ее одним ударом сверху вниз, а потом еще и горизонтальными ударами меча нарубил обе половинки на вполне аккуратные и ровные куски. И сейчас Гривс собирал мясо со специально постеленной на землю соломы.

— Ну да…, - снова проскрипел Седрик, — Этот поросенок был без брони. Посмотрел бы я, как бы ты с ним справился, если бы на нем был полный латный доспех.