— Ладно, ладно! Там… там моя страховка. Компромат. На капитанов Суходолова и Попова. На замглавы Торгового приказа, на двух судей. У меня всё задокументировано — когда брали, сколько, за что. Они про это знают. Поэтому не трогают.

Я подошёл к саквояжу и открыл его. Внутри лежали аккуратно разложенные папки, каждая с именем. Тут же я обнаружил стопку чеков на предъявителя — всего около пяти тысяч рублей. Солидная сумма, хватило бы на каменный особняк в хорошем районе города.

— Это наш общак, — обречённо пробормотал Дорофей. — Его все пополняют от своей доли…

— А на твоём личном счету сколько? — спросил я, изучая содержимое саквояжа.

— Нет у меня счёта, — Савин попытался выдавить улыбку.

Я внимательно вгляделся в его лицо, прощупывая связь с металлом барабана. Сейчас патрон находился в каморе, напротив курка, и при следующем выстреле содержимое чужого черепа покрасит стену. Зная это, я демонстративно направил револьвер ему в лоб.

— Последний шанс, — мой голос был спокоен, как поверхность глубокого озера в безветренный день.

— Три тысячи восемьсот девяносто рублей! — выпалил он, белея на глазах. — Магофон на столике. Он привязан к счёту.

Я кивнул Гавриле, и тот принёс мне указанное устройство — дорогая модель, инкрустированная драгоценными, кричащими о роскоши камнями. Передав его Кабану, я второй раз за сегодня использовал Императорскую волю, вложив в ментальный приказ абсолютную непреклонность:

— ПЕРЕВЕДИ ВСЁ НА МОЙ СЧЁТ!

Глаза противника остекленели, но он послушно активировал магофон, подтвердив личность, и выполнил перевод на озвученные ему банковские реквизиты. Спустя несколько минут мой собственный магофон сообщил о поступлении средств на счёт в ИКБ.

Савин выглядел сломленным. Всё, на чём строилась его жизнь — власть, деньги, страх — рассыпалось в прах за считанные часы. Он сидел, ссутулившись, безвольно опустив руки.

— Не убивай… — прошептал он. — Я уеду. Клянусь, ты никогда больше обо мне не услышишь.

Я медленно покачал головой:

— Ты знаешь, сколько жизней ты искалечил? Сколько людей пострадало от твоей жадности?

— Боярин, все так делают, — отчаянно забормотал он. — Система такая. Не я — так кто-то другой. Дай шанс. Я всё могу рассказать и про всех!

Слова бандита вызвали во мне прилив холодной ярости. «Все так делают» — излюбленное оправдание слабых и бесчестных.

Перед глазами встала картина из прошлой жизни: моё войско, осаждающее крепость Хёгхольм, последний оплот мятежного ярла Гуннара. Казначей крепости предложил открыть ворота для моей армии в обмен на мешок золота и возможность скрыться.

Я отказался — не из благородства, а из презрения к предателям. Человека, предавшего своего господина, ничто не остановит от предательства нового. Такие люди опасны именно своей беспринципностью.

В той же битве брат Гуннара, Олаф Молчаливый, с двадцатью воинами сдерживал наш отряд у восточной башни полтора часа, хотя мог бы отступить или сдаться. Сражался до конца, зная, что обречён, но не изменив присяге. Таких людей меньшинство, но именно они достойны уважения, а не стервятники-падальщики, живущие за счёт чужих страданий.

— Все так делают? — переспросил я тихо, жёстко глядя в глаза Савину. — Нет. Не все. И именно поэтому тебе нет места в этом мире.

Договорив, я вбил свой кулак ему в лицо, отправляя собеседника в царство грёз хотя бы на время. Оставив Кабана под присмотром Гаврилы, вернулся в спальню, где всё ещё лежала связанная Ирина. Её розовые волосы разметались по подушке, в глазах застыл ужас. Собрав в себе последние крупицы энергии, я чувствовал, как внутри поднимается тяжёлая, древняя сила. Впервые за долгое время я использовал Императорскую волю трижды за ночь — это было рискованно, но необходимо. И спасло меня от забвения лишь то, что объектам этого умения становились единичные цели, а не отряды, как случилось в битве с поляками.

— ЗАБУДЬ ВСЁ, ЧТО СЕГОДНЯ ПРОИЗОШЛО! — приказал я, вкладывая в это слово всю мощь своего дара.

Глаза девушки остекленели, взгляд стал пустым и безжизненным. Она замерла, словно кукла с обрезанными нитями, а затем медленно опустилась на кровать, впадая в подобие транса.

Я почувствовал себя опустошённым. Магический резервуар окончательно иссяк, его стенки ныли, как перетянутые жилы. В висках гулко стучала кровь, перед глазами плыли тёмные пятна. Я привалился к стене, восстанавливая дыхание.

— Воевода, вы в порядке? — обеспокоенно спросил Гаврила.

— Буду, — я выпрямился, превозмогая усталость. — Заверни эту падаль в ковёр и тащи его в машину.

Сам же я подхватил саквояж. Внизу пришлось отправить троих охотников за телами убитой охраны Кабана. Не хотелось их оставлять под дверями певицы, которая наутро даже не сможет сказать, что произошло в её квартире.

Через четверть часа мы погрузили в машину все тела и добавили к ним безвольное тело главаря. Выехав за пределы огороженной территории, мы направились к заброшенному парку на окраине. Там, среди густых зарослей, я выгрузил тело Кабана и вскрыл ему горло — быстро и почти милосердно. Последними крохами магии я создал в земле глубокую яму, куда и отправил все тела вместе с бездыханным главарём преступного мира Сергиева Посада. Этот способ сэкономил нам несколько часов на рытьё ям лопатами.