— После того как я разоблачил эту схему, первый сел в тюрьму, а второй затаил злобу. Кабан подтвердил, что именно Онуфрий навёл его на меня, — закончил я.

Коршунов задумчиво постукивал пальцами по столу, перерабатывая информацию.

— Ясно. И каков конечный результат? Что именно вы хотите получить? Его разорение? Его бизнес? Публичное унижение?

— Всё вместе, — ответил я. — Хочу, чтобы он потерял всё и понял, от кого пришло возмездие.

Родион кивнул, и в его глазах появился хищный блеск.

— Предлагаю комбинированный подход, — он положил на стол обе руки. — Во-первых, используем мою сеть беспризорников для тщательного изучения его бизнеса: поставщики, клиенты, торговые маршруты. Постепенно начнём перехватывать эти связи, предлагая лучшие условия там, где это возможно. Я пока не до конца понимаю специфику вашей собственной лавки на Купеческой.

Я кивнул, одобряя этот элемент плана.

— Во-вторых, — продолжил мой новый глава разведки, — задействуем мои старые связи в Сыскном приказе. Инициируем проверки его налоговой отчётности, а также расследование связей с покойным Кабаном. Регулярные допросы, обыски, досмотры товаров на таможне — всё это парализует его бизнес.

От движения неприятно скрипнул деревянный протез.

— А в-третьих, — он наклонился ко мне, — раскопаем информацию о его прошлом. Насколько мне известно, Большелапофф — не его настоящая фамилия. Вероятно в его шкафу хватает скелетов, отсюда и желание создать новую личность. Далее распространим подробности его тёмного прошлого. Репутация в торговом мире весьма важна. Когда она будет разрушена, клиенты отвернутся от него.

Коршунов сделал паузу, с явным удовольствием излагая план:

— А когда он окажется на грани разорения, представители Угрюма великодушно предложат «спасение» — выкуп бизнеса по минимальной цене. После чего можно провести «ребрендинг» и продолжить дело уже под вашим патронажем. Таким образом, мы и наказание осуществим, и выгоду извлечём.

Я слушал, не скрывая удовлетворения. Родион мыслил именно так, как нужно — последовательно, многослойно, с пониманием человеческой психологии.

— Отличный план, — я достал из кармана кошель и отсчитал двести пятьдесят золотых рублей. — Вот стартовый капитал на операцию и твоя первая зарплата. Действуй.

Собеседник принял деньги с кивком благодарности. Затем его лицо стало серьёзным:

— Боярин, раз уж мы теперь работаем вместе, должен сказать прямо… У меня есть личные счёты с тремя людьми. И я хотел бы, чтобы однажды их настигла кара.

— Кто они? — спросил я, внимательно глядя на своего нового главу разведки.

— Генерал Карагин, который сделал меня козлом отпущения и уволил со службы, — Родион загнул первый палец. — Владимирский агент Рубцов, по чьей милости я остался без ноги, — он загнул второй. — И Афанасий Уваров, который испортил мою репутацию и репутацию Джованни Альбинони, — третий палец присоединился к остальным.

Я улыбнулся. Личная мотивация — мощный двигатель, и я не видел причины отказывать Коршунову в восстановлении справедливости.

— Ничего не имею против, — ответил я. — Особенно касательно Уваровых. Они были следующими в моём списке после Большелапоффа. Пока собирай информацию по всем трём направлениям — их время обязательно придёт.

Коршунов выпрямился, и я заметил, что впервые за всё время нашего общения он по-настоящему улыбнулся — не сухой усмешкой, а широкой, почти мальчишеской улыбкой.

— Тогда я приступаю к работе немедленно, — он встал, отвесив короткий поклон. — Первый отчёт получите на днях. Запишите мой номер.

Я тоже поднялся, чувствуя, что пора возвращаться. День обещал быть длинным, а ночь выдалась насыщенной. Стоило отдохнуть.

— Не подведи меня, Родион, — я протянул руку.

— Даже если бы захотел — не смогу, — он крепко пожал её, кивнув на еле заметный шрам на пальце — след нашей клятвы. — Ядрёна-матрёна, это будет интересная работка!

Василиса прищурилась, глядя на залитый солнцем двор за школой. Стояло ясное апрельское утро, воздух наполнялся ароматами пробуждающейся природы. Она опустила тяжёлую стопку тетрадей на подоконник и с любопытством наблюдала за необычной картиной: Силантий, опираясь на резную трость из морёного дуба, объяснял группе детей, как правильно держать лук.

— Не зажимайте рукоять, словно душите куропатку, — доносился до неё его низкий голос. — Держите свободно, как будто маленькую птичку в ладони — достаточно крепко, чтобы не улетела, но не настолько, чтобы навредить.