— Зачем? — я пожал плечами. — Вы просто делаете свою работу. Но если хотите работу получше, то у меня как раз есть вакансии. Нужны курьеры и раздатчики листовок для представительства.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

— Вы мне работу предлагаете? Сейчас?

— Почему нет? — я улыбнулся. — Платить буду больше, чем те, кто вас сюда прислал. И работа честнее.

Слово «работа» эхом прокатилось по толпе. Протестующие зашептались между собой, опуская плакаты. Некоторые уже с интересом расспрашивали Федота о возможностях в Угрюме.

Краем глаза я заметил человека, прячущегося за углом здания напротив. В отличие от «протестующих», он был хорошо одет, с недешёвым перстнем на пальце и выражением неприкрытой ярости на лице. Он явно руководил всей этой акцией и сейчас наблюдал за её провалом.

Я подозвал Гаврилу и шепнул ему на ухо:

— Видишь того типа за углом? Захвати его, но без лишнего шума.

Молодой охотник кивнул и незаметно направился в обход, чтобы сцапать наблюдателя с тыла.

Тем временем я вернулся к «протестующим», которые уже не скрывали своего интереса к возможному трудоустройству.

— Те, кто хочет узнать подробнее о вакансиях, заходите внутрь, — пригласил я. — Анна Павловна запишет ваши данные.

Большинство тут же двинулись к дверям, забыв о своей «акции». Плакаты были бесцеремонно брошены прямо на тротуаре. Я дождался, пока все они зайдут внутрь, поручил Полине заняться организацией собеседований и незаметно направился вслед за Гаврилой.

В ближайшей подворотне я обнаружил своего бойца, заломившего руку холёного мужчины лет тридцати.

— Отпустите меня сейчас же! — шипел пленник. — Вы не знаете, с кем связались! У меня связи!

— С радостью о них послушаю. Расскажешь поподробнее, — я встал перед ним. — Кто ты и на кого работаешь?

— Я не обязан ничего вам говорить! — он попытался вырваться, но Гаврила лишь сильнее сжал хватку, и тот замычал.

— А придётся. Либо ты отвечаешь мне, либо мы проверим, сколько пальцев ты готов потерять, прежде чем развяжется твой язык.

Что-то в моём взгляде заставило его сглотнуть:

— Я… я просто выполнял поручение. Организовать небольшую акцию. Ничего противозаконного.

Жестом приказав Гавриле отпустить мерзавца, чтобы в кадре он смотрелся без следов принуждения, я активировал запись на магофоне и приблизился к нему.

— Имя и место работы!

— Вячеслав Ковров, сотрудник «Фонда Добродетели», — он опустил глаза. — Я отвечаю за связи с общественностью.

— И эта акция — часть твоих обязанностей? — я указал в сторону представительства.

— Да. Мне было поручено найти людей, которые создадут видимость общественного возмущения. Просто пиар-ход, понимаете? — он попытался изобразить непринуждённую улыбку. — В бизнесе так делается постоянно.

— Кто отдал приказ? — я не отводил взгляда.

Вячеслав колебался, но возникший над моей головой левитирующий каменный дротик заставил его отбросить все сомнения. Секунда, и мужчина сразу стал сговорчивее.

— Я не знаю, но приказы идут с самого верха. Особенно после того, как вы стали переманивать должников из тюрем. Это подрывает всю нашу систему.

— Какую систему?

— Наши «лечебные усадьбы», — он говорил тише, косясь по сторонам. — Фонд выкупает должников, но не для благотворительности. В усадьбах они работают фактически за еду. Годами.

— То есть, это действительно рабство, — я уточнил для записи.

— Не называйте это так! — он вздрогнул. — Это… реабилитация. Система исправления. Они же добровольно подписывают контракты.

— Чтобы вырваться из тюрьмы, — добавил я. — И как долго длится эта «реабилитация»?

— Пока руководство не решит, что человек исправился, — Вячеслав отвёл глаза. — Обычно это зависит от их настроения.

Я выключил запись и Вячеслав потёр шею, глядя на меня с опаской:

— Что теперь?

Вместо ответа я кивнул, Гавриле, и его пудовой кулак впечатался в солнечное сплетение паскуды в дорогом плаще. Ковров засипел, согнувшись пополам. Его колени едва не подогнулись.

— Теперь ты, гнида, идёшь куда хочешь, — я убрал магофон в карман, — но если я ещё раз увижу тебя возле своего магазина, твоё тело отправится на корм бездомным собакам. По частям. Тебе всё ясно?

Вячеслав побледнел:

— Вы не сделаете этого!

— Проверим? — я нехорошо улыбнулся. — Собирай своих репортёров и убирайся. И передай Елецкому, что в следующий раз я буду гораздо менее любезен.