Ночь тянулась медленно. Я то проваливался в беспокойный сон, то просыпался от ноющей боли в спине. Зелья продолжали своё действие, но процесс восстановления был мучительным. В какой-то момент почувствовал, как Зейнаб просыпается, осторожно поднимается и приносит влажную ткань. Она аккуратно протёрла моё лицо, смахнула выступивший пот со лба.

— Боишься? — спросил я, приоткрыв глаза.

— Нет, — ответила девушка после паузы, не глядя на меня. — Может быть, уважаю. Или ненавижу. Ещё не решила.

— А спасти пытаешься почему?

— Потому что ты мой муж, — просто ответила Зейнаб, словно это объясняло всё. — И если ты умрёшь, меня отправят в гарем к какому-нибудь старику. Таковы правила. А ты… Ты хотя бы не трогаешь меня без моего желания.

— Весомый аргумент, — усмехнулся я, чувствуя, как немеют губы от усталости.

— Спи, — прошептала турчанка, проводя прохладной тканью по моему лбу. — Тебе нужны силы.

Снова провалился в сон, но на этот раз более глубокий, почти целительный. Тело отдыхало, восстанавливаясь с невероятной скоростью благодаря зельям.

Когда взошло солнце, я открыл глаза, чувствуя себя значительно лучше. Зейнаб всё ещё спала рядом, обнимая меня во сне. Её рука лежала на моей груди, словно проверяя, бьётся ли сердце. Она что-то бормотала сквозь сон, слова на турецком смешивались с тихими вздохами.

С удивлением обнаружил, что могу двигать руками. Осторожно поднял одну, проверяя подвижность пальцев. Почти нормально, только лёгкое онемение в кончиках, словно отлежал.

Вторая рука тоже слушалась. С ногами было сложнее: они всё ещё оставались неподвижными, но чувствительность вернулась полностью. Я ощущал каждый мускул, каждое нервное окончание. Пора вставать.

Осторожно высвободился из объятий турчанки. Она тут же вскочила, словно и не спала вовсе.

— Ты… — уставилась на меня сонными глазами, не веря тому, что видит.

— Яд я вывел, — ответил ей, садясь на кровати. Позвоночник отозвался глухой болью, но уже вполне терпимой. — Всё, что сказал, должно быть исполнено.

— А… — хлопала девушка ресницами, не находя слов.

— По делам, — произнёс, осторожно вставая. Ноги выдерживали вес. — Вернусь, когда смогу. Думаю, ты понимаешь, что тебе лучше пока побыть тут. Вопросов ко мне будет меньше, да и ты в безопасности.

— Какой безопасности? — возмутилась турчанка, окончательно просыпаясь. На её щеках выступил румянец, глаза сверкнули гневом. — В тебя стреляли свои же!

— Ага, — кивнул, проверяя, насколько хорошо держу равновесие. — У меня нет времени постоянно следить за тем, чтобы тебя не убили. Дел очень много. Как только решу все вопросы, заберу с собой. Да и землю мою нужно восстановить. Я тебе дал всё для этого.

Она хотела что-то возразить, но передумала. Только поджала губы и кивнула, признавая мою правоту. Умная девочка. Возможно, из неё выйдет толк.

— Расписала всё? — кивнул я на бумаги, которые Зейнаб вчера заполняла.

— Да, — показала она на стопку листов на столе. — Здесь планы по восстановлению, закупки, найм людей…

— Отлично, — я взял листы и бегло просмотрел. На русском? Умница какая. Почерк у неё был красивый, ровный, каждая буква выведена с особой тщательностью. — Кроме этого, ты лично проследишь за строительством моего дома и усадьбы. И помни: никаких восточных излишеств. Всё должно быть функционально и прочно.

— Как прикажешь, — в её голосе проскользнули нотки иронии.

— И ещё, — я повернулся к девушке, уже застёгивая пиджак. — Если вдруг объявятся всякие… любопытные, просто скажи, что выполняешь волю мужа. А мужа нет, он по делам уехал. Всё понятно?

— Да, — турчанка опустила глаза, признавая мой авторитет. — Я сделаю всё, как ты велел.

— Вот и славно, — кивнул, собираясь выходить.

Перед тем, как дойти до двери, остановился и обернулся. Зейнаб всё ещё стояла посреди комнаты, закутавшись в простыню. Маленькая, хрупкая фигурка на фоне грубых деревенских стен. Впервые за всё время я увидел в ней не надменную дочь высокопоставленного чиновника, не коварную соблазнительницу, а просто молодую женщину, напуганную и растерянную.

— Ты справишься, — произнёс с неожиданной для самого себя мягкостью. — Ты сильнее, чем кажешься.

В её глазах промелькнуло удивление, потом что-то похожее на благодарность. Она не ответила, только кивнула.

Вышел из домика, щурясь от яркого солнца. Свет резал глаза после полутьмы комнаты. Деревенская площадь была заполнена людьми. Они словно ждали моего появления. Завидев меня, живого и почти здорового, местные жители начали перешёптываться. Женщины кланялись, прикрывая лица краем одежды. Редкие мужчины почтительно склоняли головы. Старики смотрели с надеждой, а дети — с любопытством вперемешку со страхом. Первый шок прошёл, и теперь они видели во мне своего нового господина. Не чужака, не русского, а бея, который держит их жизни в своих руках.