Вернулся к машинам, всё ещё стоявшим неподалёку. Тело немного пошатывало, но я старался держать спину прямо. Турки, охранявшие автомобили, вскочили по стойке смирно, увидев меня.

— Бей Магинский! — козырнул старший из них на ломаном русском. — Машина готова!

— Отлично, — кивнул, забираясь внутрь.

Водитель сидел, вцепившись в руль, бледный и напряжённый. Видимо, вчерашние события сильно его потрясли.

— К русской границе, — приказал я.

— Н-но, господин… — начал мужик, заикаясь. — Там же… Они же… в вас стреляли!

— Ага, — согласился я.

Машина тронулась, медленно выезжая из деревни. Местные жители стояли вдоль дороги, провожая нас взглядами.

По мере удаления от деревни пейзаж становился всё более унылым. Выжженная солнцем степь, редкие чахлые деревца, едва цепляющиеся корнями за каменистую почву. То там, то здесь встречались остовы сгоревших построек — немые свидетели недавней войны.

Машина подпрыгивала на ухабах, поднимая клубы пыли. Дорога, если её можно было так назвать, петляла. После моей диверсии тут немало снарядов упало.

Наконец, вдали показалась русская граница. Сначала я увидел столбы с колючей проволокой, затем — наблюдательные вышки, после — линию обороны. Бинокли на вышках поблёскивали в лучах солнца.

— Господин… — водитель выглядел всё бледнее по мере приближения к границе. — Может быть, не стоит? Они могут снова…

— Всё нормально, — перебил его. — Это моя страна. Остановись здесь.

Машина замерла метрах в ста от пограничной полосы. Я вышел, хлопнув дверцей. Ветер трепал волосы, нёс пыль и запах полыни. Вдалеке, на русской стороне, виднелись палатки, окопы, артиллерийские позиции. Солдаты в характерной форме деловито сновали туда-сюда.

Я начал медленно приближаться к границе. Один, без оружия, с гордо поднятой головой. На пиджаке блестели медали — свидетельства моего статуса и заслуг перед Российской империей.

На вышке заметили меня, прозвучал сигнал тревоги. К границе устремились солдаты, направив в мою сторону ружья и автоматы.

— Стой! Руки вверх! — донёсся крик на родном языке.

Я остановился, но руки поднимать не стал. Вместо этого расправил плечи и произнёс громко и чётко:

— Капитан Магинский Павел Александрович, дипломат, посланный для подписания мира с Османской империей.

На той стороне повисла тишина, затем последовали команды. Проволочное заграждение раздвинулось, образуя проход. Из него выступили трое военных, направляясь ко мне.

— Документы! — крикнул один из них, останавливаясь в нескольких метрах.

— Вот, — я достал из внутреннего кармана пиджака то, с чем меня отправили. — И ещё вот, — продемонстрировал кольцо генерала.

Офицер осторожно взял бумаги, просмотрел, хмыкнул.

— За мной, — коротко бросил он, разворачиваясь.

Я махнул рукой турецкому водителю, который всё ещё сидел в машине, сжавшись от страха. Тот вздрогнул, потом нерешительно помахал в ответ.

Перешагнул границу, вступая на русскую территорию. Странное чувство — словно пересёк невидимую линию между двумя мирами. Не сказать, чтобы меня тут очень тепло встретили. Скорее, настороженно. Офицеры смотрели с подозрением, солдаты — с любопытством. Ни приветствий, ни поздравлений с успешным выполнением миссии. Да и хрен с ними! Я иду за своим титулом.

Мы двинулись через минные поля, что тянулись на километры вперёд к нашим позициям. Тропинка, по которой шли, была узкой, едва заметной. Чем дальше шагали, тем больше я замечал, как меняется ландшафт. Наша сторона была более обжитой, более упорядоченной. Траншеи вырыты будто по линейке, колючая проволока натянута ровно, даже палатки стоят в идеальных шеренгах.

Со всех сторон ощущались взгляды. Солдаты оборачивались, офицеры присматривались. Количество моего эскорта постепенно увеличивалось. Теперь меня сопровождали уже человек десять. Среди них были и маги, я чувствовал их ауры. Не самые сильные, но достаточно опасные.

Почему такое внимание и отношение? Неужели моё новое положение бея уже стало известно? Или это стандартная процедура?

Наконец, мы приблизились к офицерской части лагеря. Здесь находились более солидные постройки — не палатки, а деревянные домики, даже с окнами. Чувствовались сильные маги, которые окружили наше победоносное шествие. Некоторые — седьмого, а возможно, и восьмого ранга.

Остановились перед самым большим строением, похожим на штаб.

— Эй! — внезапно толкнул меня кто-то в спину.

Я повернулся. Позади стоял майор, которого раньше не видел. Лицо красное, словно от постоянного употребления спиртного, глаза маленькие, злые.

— Что ж вы, суки, такие неугомонные? — бросил он, сверля меня взглядом.

— Чего? — поднял бровь. Не на такое приветствие я рассчитывал, когда вернусь с выполненной миссией.

К нашей группе направлялась ещё одна. Солдаты вели кого-то, держа под руки, а во главе процессии шагал капитан с таким же презрительным выражением лица, как у майора.