«Да, господин!» — в её мысленном голосе звучало воодушевление. Видимо, девушке было приятно получить конкретную задачу вместо бесконечного ожидания.

«Что насчёт размножения? — продолжил я. — Если бы у вас было больше пространства и пищи, насколько быстро могла бы расти популяция?»

Фирата на мгновение задумалась, и я почувствовал, как она мысленно просчитывает возможности.

«Одна самка песчаной змеи может отложить до сотни яиц за раз, — наконец ответила девушка. — При благоприятных условиях и достаточном питании большинство выживает. Степные ползуны плодятся ещё быстрее, и каждый может произвести на свет до двадцати детёнышей за раз».

«А как быстро они растут?»

«От рождения до взрослой особи — около месяца при обычных условиях, — объяснила Фирата. — Но если есть достаточно манапыли и пространства, этот срок можно сократить вдвое».

Превосходно! Именно то, что нужно. Только представить: армия из тысяч степных ползунов и песчаных змей, которые не только служат мне, но и восстанавливают почву, делая её плодородной. Эти иссушенные земли расцветут за считаные месяцы.

«Прекрасно, — подвёл я итог. — Готовь их. Скоро у вас будет настоящий дом».

В полудрёме продолжил наблюдать через ментальную связь, как Фирата и Тарим скользят по загонам, собирая горы серебристой пыли.

Постепенно ощущения начали меняться. Сквозь пелену полусна я почувствовал прикосновение к лицу — что-то влажное и тёплое. Запах говорил, что это Зейнаб. Она сняла тряпку с моего лба и теперь сидела рядом.

Турчанка внимательно изучала моё лицо, разглядывала каждую черту, будто пыталась запомнить или найти что-то особенное. Потом зачем-то начала перебирать волосы, пропуская через пальцы светлые пряди.

Странное поведение для женщины, которая ещё недавно хотела использовать моё беспомощное состояние для собственных амбиций. Может, действие яда? Или она действительно начала проникаться ко мне какими-то чувствами? Маловероятно. Скорее, просто боится новой порции.

А потом произошло совсем неожиданное. Зейнаб легла рядом со мной и уснула. Служанки, которые были неподалёку, осторожно сняли с неё верхнюю одежду. Турчанка осталась в каких-то полупрозрачных накидках, похожих на ночную сорочку. Её тело оказалось прижатым к моему.

Ну что? Формально мы разделили ложе, только при весьма неожиданных обстоятельствах. Хотя едва ли это можно назвать брачной ночью в полном смысле слова.

Тепло её тела странным образом ускоряло восстановление. Или мне так просто казалось? Чувствительность постепенно возвращалась, начиная с груди и плеч, спускаясь по рукам к кончикам пальцев. Даже в ногах появилось слабое покалывание — верный знак того, что нервные окончания восстанавливаются.

Через мою ментальную связь с монстрами я продолжал наблюдать за работой Фираты и Тарима. Они организовали десятки мясных хомячков, чтобы те помогали переносить крупицы манапыли в специально отведённое хранилище. Маленькие твари носились туда-сюда, словно муравьи, каждый со своей крохотной ношей. Удивительная эффективность.

Планы для новой территории становились всё чётче. Я видел, как запустить развитие мёртвого края, как превратить его в процветающий оазис. И мои монстры сыграют в этом ключевую роль. Степные ползуны будут восстанавливать почву, песчаные змеи — расчищать подземные воды, прокладывая новые русла.

В полудрёме мысли текли плавно, порождая всё новые идеи. Воображение рисовало картины будущего процветания — зелёные поля там, где сейчас только пыль и камни; полноводные каналы вместо пересохших рек; здоровый скот вместо костлявых, изнурённых животных; счастливые люди вместо запуганных, измождённых крестьян. И над всем этим — мой герб, символ рода Магинских. Этот маленький кусочек земли станет мостом между двумя империями, оазисом в пустыне политических интриг и военных конфликтов.

Ночь накрыла деревню тёмной вуалью. Сквозь щели в старых ставнях проникал слабый лунный свет, рисуя причудливые узоры на стенах. В соседней комнате негромко переговаривались служанки. За окном всё ещё бродили местные жители, несмотря на поздний час.

Зейнаб во сне прижималась ко мне всё сильнее, словно искала защиты или тепла. Её дыхание щекотало шею, волосы разметались по подушке, смешиваясь с моими. Странная ирония судьбы: она спит в объятиях человека, которого ещё недавно ненавидела всеми фибрами души.

Постепенно чувствительность возвращалась, волнами накатывая от центра к периферии. Странное ощущение, когда твоё собственное тело становится снова твоим, по частям, сантиметр за сантиметром.

Сквозь дрёму я ощущал, как Зейнаб беспокойно ворочается, что-то бормоча на своём языке. Кажется, ей снился кошмар — дыхание участилось, по телу пробежала дрожь. В какой-то момент она даже вскрикнула, но не проснулась. Я почувствовал, как по её щеке скатилась слеза, упав мне на плечо.

Забавно, но в этот момент впервые ощутил к ней сочувствие. Не жалость — нет, это чувство было мне чуждо. Скорее, понимание, что под маской надменной аристократки скрывается обычная испуганная девчонка, брошенная в пучину политических интриг.