Зейнаб не дура. Её жизнь отныне зависит лишь от меня. Своей родине девушка больше не нужна. Отца списали, а она — расходный материал для политических интриг.

Хорошо, что после этой ситуации гонор и спесь сильно поубавились. Даже предложила разделить с ней ложе ещё раз, чтобы я точно стал её мужем. Молодец девочка — пытается манипулировать, сделать себя полезной.

Вот только мне пока от неё нужны другие действия. Турчанка должна руководить восстановлением и контролировать выполнение моих приказов, а остальное… Посмотрим.

Я ещё раз пролистал бумаги, оставленные Зейнаб. Почерк у неё был красивый, аккуратный. Каждая цифра выведена чётко, каждое слово — на своём месте. В списках не нашёл ни ошибок, ни упущений. Она действительно справлялась со своей задачей.

Направился на улицу. Сосулькин подошёл ко мне. Машина, которая должна увезти меня к ближайшей железнодорожной станции, уже ждала.

— Пора, граф, — улыбнулся подполковник.

— Да, — кивнул я. — Пора возвращаться в домой. Там накопилось много дел.

— Генерал просил передать вам это, — он протянул запечатанный конверт.

Я взял письмо, ощущая тяжесть плотной бумаги. Печать Ростовского была не тронута.

— Что это?

— Официальное освобождение от военной службы, — пояснил Сосулькин. — И несколько наград за успешное выполнение миссии.

— Благодарю! — сказал, убирая конверт во внутренний карман. — Передайте генералу, что я ценю его… поддержку.

Подполковник покинул мои земли. Остались лишь те, кто прибыл вчера. Я огляделся ещё раз, посмотрев на турецкий филиал моего рода.

Ростовский скоро отправится в столицу. Ему нужно будет всю мою задумку представить двору и императору лично. Как и мне, князю придётся непросто. За главного пока на южном фронте останется Сосулькин.

Я посмотрел на машину, которая уже ждала меня.

— Магинский возвращается… — хмыкнул себе под нос.

На моих губах играла довольная улыбка. Теперь, когда ситуация с Ростовским решилась, а войска размещены на позициях, могу позволить себе чувство удовлетворения.

Утренний свет заливал деревню, когда я вышел из дома. Зейнаб стояла у входа — бледная, с напряжённым лицом.

— Ты прямо сейчас уезжаешь? — спросила она, хотя ответ был очевиден.

Я лишь кивнул. Похоже, турчанка переживает. Видел, как она не могла сказать, что ей страшно, не хочет, чтобы я её тут оставлял «одну», но гордость и воспитание не позволили Зейнаб этого произнести.

У меня нет никаких чувств к своей «жене». Да и у неё тоже, кроме осознания, что она теперь не может без меня.

— Не облажайся тут. От этого зависит твоя жизнь, — произнёс тихо.

Девушка чуть вздрогнула. После того, как на её глазах я скормил Мустафу Аму, она стала гораздо сговорчивее и тише.

— Наши воины защитят не только тебя, но и мою землю, — добавил.

— Я всё сделаю, — кивнула турчанка. — Русские солдаты будут обеспечены всем необходимым. А местные жители уже начали понимать выгоду от их присутствия.

— Хорошо, — я поправил мундир. — Следи за поставками. Деньги тебе оставил, распоряжайся разумно.

Зейнаб кивнула. В её глазах читалась смесь страха и… надежды. Отличное сочетание для преданной работы на моё благо.

— Пиши отчёты каждую неделю, — добавил. — Отправляй их с нашими солдатами. Деньги, поставки, состояние деревень — всё должно быть указано.

— Да, мой господин, — прошептала она, опуская голову.

Машина, которая уже ждала меня, завелась. За рулём сидел молодой сержант — крепкий парень с серьёзным лицом. Он выскочил из кабины и отсалютовал:

— Капитан Магинский! Транспорт готов, как приказано!

Я кивнул, бросил ещё один взгляд на дом, на Зейнаб, на деревню. Сел в машину, захлопнул дверцу. Девушка сделала шаг вперёд, словно хотела что-то сказать или спросить, но вдруг передумала. Умная девочка.

— Трогай, — скомандовал я водителю.

Транспорт заурчал, набирая обороты. Пыль поднялась из-под колёс, заставив местных жителей отступить ещё дальше. В зеркале заднего вида я рассмотрел, как Зейнаб стоит у входа в дом, провожая меня взглядом. Рядом с ней уже суетились служанки, что-то спрашивая или докладывая.