И разве не этим служанки из века в век занимались с господами? До спальни доходили далеко не всегда… Я резко хихикнула. Возможно, что все же попала под чары.

— Мне неудобно, Ваша светлость. Одна рука свободна, но вторая упирается в тазики или… в горшки. Я не успела включить свет.

Над нами загорелась приглушенная лампа, и все равно я толком ничего не видела, потому что Конвей ее загораживал.

— Каких еще тазиков? Не заговаривайте мне зубы. Зачем вы поперлись сюда, да еще почти активировали амулет вызова… У вас с ним давняя связь, но он боится завершить ритуал? Трясется за свое жалкое сердце, вынуждает лгать…

— Сэр Эллиот, — слова я находила с трудом. К тому же Конвей, кажется, не в себе. — Это обыкновенная заговоренная ракушка, настроенная на Выша. Я собиралась попросить его открыть портал в «Лепестки»… Тазики — медные, если горшки — то глиняные… Мне нехорошо. Ладони горят, щеки горят. Это чары?

Он спокойно, даже как-то буднично, заскользил средним и указательным пальцем по шее, убрал в сторону выбившиеся из прически пряди. Задержался на нескольких точках — за ухом и у основании шеи.

— Нет, чары вас не задели. Защита получилась такая — хоть в учебники выноси. Это похоже на возбуждение. Поэтому грудь у вас тоже… Перчатки, Джейн! — последнюю фразу он прорычал.

А я, вместо того чтобы наконец испугаться, ощутила, как от его голоса вибрирует воздух; от шеи по позвоночнику ползет озноб. Если это не чары, то что такое чары?

Сноу выпустил меня и повернул к себе лицом. Руки дрожали, я протянула их к нему, понимая, что сама с пуговичками быстро не справлюсь. Шрам уже перестал болеть и сейчас напоминал о себе разве что легким нытьем

Зачем-то Конвей освободил обе моих кисти, потом сжал их. Нечто похожее он делал, когда успокаивал раздражение кожи. А сейчас… просто прислушивался?

Я отвернулась, потому что боялась прочесть приговор в его взгляде. Если не считать резкую боль в районе запястья, то больше никакой реакции на Люцифера не наблюдалось. А вот на Конвея я реагировала с пугающей меня саму силой.

— Это не он, — рявкнул он, отчего на полках что-то звякнуло.

При этом пальцы не убирал и как будто продолжал негодовать.

— Это хорошо или плохо? — осторожно поинтересовалась, переминаясь с ноги на ноу. — И потом, насколько точно?

Меня охватило такое облегчение, что стало неважно, заметит он его или нет.

— Абсолютно, — снова отрезал демон. — Плетение по контуру без совпадений. Магического следа нет… Я почувствовал вашу боль. Наверное, вследствие защиты. И тут же сделал неправильный вывод.

— Вы недовольны. То есть все-таки плохо, что это не герцог…

— Какого ответа вы ждете? Напротив, я рад, что не придется драться с почти что родственником. И еще большее облегчение — от того, что мои подозрения о сговоре между вами оказались чистой воды бредом… Эту ярость не передать словами. Возможно, другой демон бы меня понял. Оставил гостей, набросился… «Лепестки» — это отличная мысль. Я вас сейчас туда переправлю.

Меня зацепили два момента. Отдавать меня он не собирался. Не стал бы мужчина, которому нет до меня дела, так упоительно рычать. Впрочем, теперь Конвей выпроваживал меня из дома — тоже обидно… Нет, не так. Он самодур. Но уехать отсюда, это и мое заветное желание. Когда-нибудь я его поблагодарю — когда перестану о нем думать.

— Хотите сказать, что я могу вернуться к своей обычной жизни? Весь этот эксперимент с поиском демона изначально был дурацкой затеей.

— О чем вы? Осмотрите, что там случилось. Отправлю с вами двух лакеев. Вернетесь в особняк, когда гости разъедутся. Я все это время не спущу с Люцифера глаз и не дам последовать за вами.

Происходящее теряло всякий смысл. Он же сам заявил, что это герцог не был тем самым. А вот с Конвеем, очевидно, творилось неладное. Вокруг зрачков показалась алая кайма. Он жадно втягивал носом воздух — еще один показатель, что необходимо бежать.

Однако во мне что-то изменилось; я устала удирать. Медленно положила руку ему на локоть. Мы оба перестали дышать… Не пора ли убрать из списка второго из четырех кандидатов?

— Я его не помню. Но клеймо повело себя необычно, отозвалось резкой болью. В вашем присутствии его тоже дергало в первые дни, а сейчас почти перестало. Это что-то значит?

— Хотел бы я знать, — хрипло отозвался он. — Самое очевидное объяснение, что ваша боль — это предупреждение держаться подальше от демона, способного навредить привязке.

Сейчас или никогда. Не исключено, что я совершаю роковую ошибку и все, что творилось вокруг в последни дни, притупило во мне самосохранение. Я потянулась к демону, который тщетно пытался сохранить над собой контроль.

— Получается, моему клейму вы больше не угрожаете? Проведем эксперимент?

Я обвила его шею руками и почувствовала, как окаменели плечи. Если Конвей сейчас обернется здесь, в этой клетушке, то его конь не влезет, а меня они оба, пожалуй, раздавят. Вместо смешка я прерывисто вздохнула. Была не была.