Демоненку не требовалось поворачивать головы, чтобы посмотреть, кто вошел. Но он заслонял собой «свою» картину. Я же замерла напротив, у второй…

Лилия Минотавра оказалась распустившимся цветком: он вряд ли вырос из земли, потому что был соткан из магии многих миров и из надежд населявших их рас.

Рядом с ним склонила голову хрупкая и воздушная девушка, в которой я с некоторым трудом узнала себя. Дотронься до нее — и того и гляди исчезнет.

Дева и цветок явлились для художника одним целым.

Неужели Минотавр видит меня такой… неземной? Интересно, имела ли для него значение моя внешность… Или же своим пленением я целиком обязана неведомому кристаллу… Вот для Конвея, кажется, имела. Иначе он не уделял бы столько внимания моему гардеробу.

Отвлекаться на посторонние мысли в присутствии Френсиса было чревато. Я не боялась его, как в первые дни, но разве предугадаешь, что взбредет этому мальчику в голову? Смысл его вопроса дошел до меня с небольшим опозданием.

— Мои сны — моя головная боль, Френсис. Мне объясняли, что в мире с магией повторяющиеся кошмары это не всегда работа мозга, пытающегося справиться с эмоциональной проблемой. Это может быть внешним воздействием. Если ты столкнулся с чем-то подобным,то первым делом расскажи отцу.

Юный лорд развернулся в мою сторону. Увидела, что изображено на этюде напротив, и постаралась не вскрикнуть.

— Вы мне не понравились с первого взгляда, Джейн. Но Выш сумел объяснить, почему вы такая, какая есть. Лишенная магии, преследуемая теми, кто сильнее и уверен, что вас можно использовать как источник энергии или как самку для продолжения рода… Думаю, что ваш постоянный кошмар — это сон, в котором вы убегаете, правильно?

Я могла бы напомнить ему, что его раздражение вызывали все девушки, которые оказывались поблизости от отца и что он до сих пор срывался и устраивал пакости служанкам, однако спорить с мальчиком не собиралась.

— Вы правы, Френсис. Иногда эти сны становились столь навязчивыми и утомительными, что по мере приближения ночи я теряла покой. Но вы так и не ответили, — что не так с вашими снами?

Чертыхнулась про себя. Не умею я разговаривать с детьми. Со взрослыми можно спрятаться за вежливостью или, наоборот, пойти напролом. Здесь же вопрос явно стоило задать в более аккуратной форме.

— Отец начал рисовать после того, как умерла мама. Он говорил, что это его способ избавиться от ночных кошмаров…

Я похолодела. А что если ребенок уже заглянул в спальню герцога и не нашел жуткого полотна с матерью на привычном месте? Или он зашел сразу сюда… Ведь в мастерскую вела и самая обычная дверь. Зная скрупулезность Сноу, вряд ли бы он приветствовал появление сына в его комнате без разрешения.

— Его работы… впечатляют. Самые разные сюжеты. От дворцов, парящих в ледяных облаках, до грозных чудовищ. У него талант.

Кивнула на картину за спиной Френсиса.

Никаких сомнений, Минотавр создал что-то вроде автопортрета. Исполин решительно шагал вперед, обнажив меч. И тем, к кому он направлялся, оставалось только посочувствовать. Фоном служили какие-то мрачные, затянутые тучами нагромождения скал. Вдалеке угадывалась вода.

Мне показалось, или зверская рожа — а уж над ней Конвей расстарался, лицо гиганта аж почернело от ярости — мне подмигнула?

— Он рисует только по ночам. Я часто захожу сюда утром, чтобы взглянуть, что новенького. Что его угнетает, беспокоит. Он же никогда…

Демоненок замолчал. Но я поняла его и так. Конвей не станет делиться с сыном своими кошмарами… Как бы еще сделать так, чтобы картина с двуликой Лилией не попалась ему на глаза? Впрочем, мальчик вряд ли узнает в небесном создании бледную от недосыпа экономку.

— У Его Светлости очень напряженный график. Работа, эти разломы-прорывы… Он сильно переживает за тебя, Френсис. Если ты в порядке, ему хорошо уже от этого.

Мальчик не обратил внимания, что я незаметно для себя перешла на «ты». Он рассматривал «Лилию», а потом вернулся к Минотавру.

— Наверное, папа неслучайно поставил их друг против друга. По его словам, несбыточная искра заложена в каждом. Одна она ведет вперед, когда нет шансов на победу. Она помогает принять свою судьбу с достоинством, — он вздохнул. — Мне снятся повторяющиеся сны, но это не кошмары. Меня зовет кто-то, кого через туман я не могу разглядеть. Вот сегодня приснилось, что звали из мастерской.

Он провел пальцем по холсту с минотавром. Клочья тумана закружились сильнее, облака чуть расступились. Вдали забрезжили лучи заходящего солнца… Но мальчик почему-то это проигнорировал… Или — не увидел!