Но тут случилось нечто странное.

Девушка вдруг оторвалась от его шеи, её глаза, ещё секунду назад мутные от наслаждения, сузились в раздражённые щёлочки.

— Что за... — она провела языком по губам, будто пробуя на вкус что-то неожиданное. — Куда делась сила?

Василий, всё ещё слабый, но уже способный соображать, попытался понять, о чём она.

А потом до него дошло.

Потому что вся энергия, которую она хотела высосать из него, похоже, не исчезла.

Она... перераспределилась.

Конкретно — в одно место.

Место, которое сейчас напряглось до состояния, близкого к промышленному алмазу, и упиралось ей прямо в бедро.

Девушка посмотрела вниз.

Потом на Василия.

Потом снова вниз.

— Ты... серьёзно? — её голос сладко звенел, как пение сирены. — Вся сила ушла туда?

Василий попытался что-то сказать, но выдал лишь невнятное мычание.

— О, да ты просто сокровище, — она закатила глаза, но в них мелькнуло что-то... заинтересованное. — Ну что ж. Раз уж ты так щедро подготовился...

Её пальцы вцепились в пояс его штанов.

— ...Придётся забрать её по-другому.

Раздался треск от рвущейся ткани.

Борис, до этого равнодушно наблюдавший за происходящим, вдруг замер.

— Оу.

Девушка, не теряя времени, стянула с себя последнюю преграду — узкие, чёрные, как сама пустошь, трусики — и одним плавным движением опустилась на Василия.

— Мяяяяяяяяу, — протянул Борис, отодвигаясь на безопасное расстояние.

Василий хотел кричать. Хотел сопротивляться. Хотел хотя бы прикрыться руками.

Но его тело, преданное собственным демоническим инстинктам, уже решило за него.

Он взмыл в неё, как грешник в объятия рая, которого не заслужил.

Девушка закинула голову назад, её белые волосы рассыпались по спине, а губы сложились в оскал, больше подходящий хищнику, чем человеку.

— Да-а-а... — её голос дрожал, смешиваясь с хриплыми стонами Василия. — Вот так лучше...

Борис, сидя в стороне, методично вылизывал лапу.

— Ну, Вась, — философски заметил он, — как минимум, теперь ты буквально трахаешь проблемы, вместо того чтобы убегать от них.

Василий хотел ответить.

Очень хотел.

Но его рот был занят.

Её губами.

А всё остальное...

Всё остальное было занято кое-чем другим.

Последнее, что успел осознать Василий перед тем, как его демоническая форма начала распадаться, — это то, что он извергался с такой силой, будто в него вселился дух вулкана Кракатау. Девушка взметнулась над ним, ее тело выгнулось в неестественной, но откровенно эстетичной судороге, а из спины — с громким "ш-ш-ш-ш-ш" — развернулись крылья.

Белоснежные.

Ну, бывшие белоснежные.

Потому что теперь, под воздействием чего-то, что Василий в нее влил, они начали темнеть. Сперва — как бумага, подпаленная по краям. Потом — как молоко, в которое капнули чернил. И наконец — как грешная душа, осознавшая, что обратного пути нет.

— О-О-ОХ, ДА-А-А! — ее крик разорвал пустошь, и где-то в ответ завыли голодные тени.

Борис снова прервал свою трапезу.

— Ну, Вась, — медленно произнес он, — поздравляю. Ты только что буквально кончил так мощно, что превратил ангела в падшего.

Василий хотел ответить. Хотел пошутить. Хотел хотя бы материться.

Но его тело уже не слушалось.

Кожа, еще секунду назад синевато-серая и шершавая, начала светлеть, становиться прозрачной, как старый полиэтилен. Пальцы растворились первыми, потом руки, потом — все остальное.

— Бляяяяя… — успел прошептать он, прежде чем его голос превратился в эхо.

И затем — взрыв.

Не огненный, не кровавый. А… светящийся.

Василий разлетелся на миллион искр, которые тут же потянулись вверх, к багровому небу, будто его душу вызывали на ковер к высшим силам.

— БОРИС! — его голос донесся уже откуда-то сверху, словно из радиоприемника с плохим сигналом. — ЛОВИ МЕНЯ В МЕШОК И НАХУЙ БЕГИ К МАЛИНЕ! ОНА ЕДИНСТВЕННАЯ, КТО МОЖЕТ ЭТО ИСПРАВИТЬ!

Кот вздохнул, отшвырнул пустую миску, подхватил мешок (который, к счастью, еще оставался на месте) и ловко подпрыгнул, раскрыв его навстречу потоку света.

Плюх.

Душа Василия оказалась внутри.

Мешок дернулся, затрясся, потом затих.

Борис завязал его покрепче и повесил себе на шею, как амулет.