А когда она очнулась, вокруг было темным-темно. Здесь пахло плесенью, так сильно, что от этого запаха тошнило. Ариадна знала эту тюрьму. Воду здесь не приносят, если хочешь пить, то придется вылизывать дождевую воду со стен, которая попадает через небольшое окошко вверху камеры. А из еды приносят корку черствого хлеба раз в день.

Больше она никогда не увидит короля и не посмеет даже мечтать о нем. Ариадна не думала, что он настолько жестоко с ней поступит. В душе ей хотелось верить, что она ему хоть немного нравится, хоть она и понимала, как наивно это звучит.

Женщина уселась на нары. Прикрыла лицо руками… И вмиг поняла, как сильно облажалась на встрече с императором Дмитрием Романовым. И теперь, чтобы Ариадна вышла отсюда, должно случиться настоящее чудо.

Переговоры с делегацией из Китайской империи прошли успешно, что не могло меня не радовать. Хоть с кем-то у Российской империи остались дружеские отношения, ведь с другими странами все натянуто настолько, что война может развязаться в любой момент.

Отношения с Китаем на протяжении всей истории были очень понятны. Они были либо максимально хорошие, либо прямо наоборот — все зависело от политики правителей, сидящих на троне, обстановки в мире и происходящего у наших общих соседей.

Мы никогда не играли с Китаем в игры. Мы либо дружили с ними, или нет — третьего не дано.

Если между нашими странами и происходили конфликты, то все происходило максимально честно: не было никаких диверсий, ловушек, ночных нападений или заложников… Подобному подходу многим правителям стоит поучиться у Китая. Жаль только, чтобы усвоить этот урок, нужно практически потерять свою страну. А повторить подобное в нынешних условиях практически нереально — сейчас не те времена.

Возможно, и я приложил к этому руку. Когда я был Первым императором, Китайская империя только сформировалась из множества провинций и набирала темп развития — она была слаба и разрознена. В те времена шла Великая Западная Война, в которой принимало участие половина мира. Китай выбрал сторону наших врагов и вступил в войну самым последним. Их коалиция в итоге проиграла Российской империи. И союзники Китая прямо заявили мне, что в качестве отступных я могу забрать себе всю Китайскую империю!

Тогда я встретился с китайским императором, хотя мог и не делать этого, а просто присоединить территории себе. Правитель того времени так мне и сказал: «Вы могли уничтожить нашу империю, обратить нас в рабство, полностью растоптать… Но посмотрите на произошедшее с другой стороны: у нас попросту не было выбора. Если бы не вступили в союз, нас бы самих уничтожили первыми. А потому предлагаю вам в качестве платы свою жизнь — устройте прилюдную казнь! И я поговорю с наследниками, у вашей империи всегда будет верный союзник — на многие десятилетия, а возможно и сотни лет».

В Китае тогда были распространены публичные казни, это считалось высшей степенью наказания. Я согласился. И не стал трогать китайский народ.

Хотя в то время на это были и другие причины: управлять такой огромной территорией с людьми, которые сами не желают подчиняться, довольно проблематично — на это нужно много ресурсов. А в то время они были мне нужны на другом направлении. Да и не хотел я ломать сложившиеся традиции целой страны.

Этот исторический момент сыграл ключевую роль и во вчерашних переговорах. Китай до сих пор относится к нам только как к друзьям, хотя сейчас положение наших империй стало прямо противоположным: мы слабы, а они сильны. Но в Китае добро не забывают.

Ведь если бы еще и Китайская империя решила вступить в войну против моей страны, то было бы не просто тяжело, пришлось бы полностью менять концепцию действий. С северянами, персами и греками все обстоит гораздо проще, а вот Китай — гораздо сильнее и опаснее. Поэтому я безмерно рад, что наша дружба сохраняется, и что историю помнят с обеих сторон.

Обо всем этом я размышлял, пока летел на своем частном самолете на важные переговоры в Чебоксары — небольшой город рядом с Казанью.

Алина сидит рядом, смотрит на меня и широко улыбается.

— Что такое? — спрашиваю я у нее.

Напрягает, когда на тебя так смотрят в течении долгого времени.

— Господин, я просто рада, что стану свидетельницей тех событий, что скоро наступят, — еще шире улыбается она. — Вы наконец начали действовать, а не просто следить за всеми.

— Поверь, я еще не начал, — усмехаюсь я. — Если начну по-настоящему, ты об этом узнаешь, не переживай.

— Но господин! Как же я узнаю? — восклицает она.

— Тогда в этом мире не останется спокойного места.