— А щетину можете сбрить? — попросил я.

— А как же! — ответил мастер. — Чёрный, мешай пену.

Чертыхаясь, посетитель с противным голосом подошёл к умывальнику и принялся готовить раствор. Положил в чашу помазок. Вот он, клиент-ориентированный сервис! Клиенты тут сами делают работу мастера. Тут я заметил, что деньги за стрижку собирались в большой прозрачной чаше у зеркала. Интересно, сколько там монет? Мастер проследил мой взгляд.

— Но-но, — смешливо сказал он. — Чтобы меня ограбить, надобна целая банда. И я каждому бритвочкой по горлышку — шух, щух. Я это быстро, без мучений! И кровушки будет совсем чуть-чуть. Откинься-ка. Мне так удобнее полоснуть будет по шее. И не дёргайся, слышишь?

Очередь принялась хохотать. Мне было не смешно: вдруг этот человек-робот действительно захочет меня зарезать? Я понял, что это — чёрный юмор. Цирюльник принялся намазывать меня пеной. Потом — ловким движением извлёк из-за пояса опасную бритву.

Поточил её о кожаный ремень. Я старался не думать, скольких людей сегодня брили ею до меня. И что весёлый мужичок вполне способен инфицировать меня любым заболеванием. Парикмахер стал проворно орудовать бритвой. Будто он действительно отбивался от банды. Со стороны это должно было выглядеть очень опасно. Я закрыл глаза от страха.

— Всё, всё, выдыхай! — крикнул мастер прямо на ухо.

Я с опаской открыл глаза. Удивительное дело — на мне не осталось и пореза. После того, как цирюльник вытер остатки пены, на меня взирал совсем другой человек. Не сказать, что он был стар. Скорее, потрёпан жизнью. С одинаковым успехом этому телу могло быть и двадцать пять, и сорок лет.

— Ну, жених! — похвалил меня мастер. — Ну, студент! Двадцать копеек брось. Следующий!

Я вышел из духоты парикмахерской (простите, цирюльни) и вдохнул московский воздух. Не очень похоже на август. Стало слегка прохладно. Куда идти? Что делать? Я решил просто плыть по волнам новой реальности. Двинулся в ту сторону, куда шло больше всего народа. Постепенно проявились очертания точки притяжения. Это был огромный рынок.

Торговые ряды, лавки, контейнеры уходили за горизонт. У входа была огромная вывеска — «Османский базар». На ней — условный араб демонстрировал достижения турецкого хозяйства. Халва, чай, разнообразные колбасы, шоколад… Выглядело интересно.

Я пошёл вперёд и присмотрелся. Действительно, тут было немало людей с узким разрезом глаз и смуглой кожей. Сотни тележек, ящики, тюки. Лёгкий гвалт. Так, слово одновременно разговаривает несколько тысяч человек. Быть может, тут и для меня найдётся занятие?

— Эй, ты, — услышал я чей-то громкий голос. Обернулся. — Копейка нужна, как грится?

Я обернулся. На меня смотрел невысокий смуглый мужчина. Глаза застыли в хитром прищуре. Будто он меня оценивал и высчитывал стоимость. Как он догадался, что мне нужна работа? Я кивнул. Тогда смугляк подошёл поближе, оценил моё лицо, руки и ладони. Принюхался. Вероятно, находка его устроила.

— Тогда помогай давай! — приказал он и показал на тележку. — Ставь давай!

Из кузова микроавтобуса мы принялись выбрасывать мешки. В них находилось что-то круглое и крупное. Прелый запах заполнил воздух.

— Картофель? — спросил я. Мужчина отрицательно покачал головой. — Свекла?

— Репа! — буркнул он. — Ты бухти поменьше, как грится. Работа не волк.

Тележку я толкал перед собой, толкал с трудом, через силу. Смугляк (имени он так и не назвал) шёл впереди и, подобно рассекателю волн, прокладывал путь. Его внезапные крики «Осторожно!» и «Караул!» заставляли впечатлительную публику подскакивать на месте. От напряжения у меня на лбу выступил пот. Мелкие волосы кололи шею.

— Здесь! — рявкнул он. — Выгружай давай!

Несколько часов мы таскали эту злосчастную редьку. Она всё никак не заканчивалась и не заканчивалась. Микроавтобус оказался безразмерным. Когда я был уверен, что кузов пуст, смугляк сдвинул какие-то листы. Ещё несколько мешков лежали в потайном отсеке… День клонился к закату. Людей становилось меньше, а мы всё возили и возили корнеплод. Наконец, мужичок махнул рукой.

— Аллес, как грится, — сказал он. — Тебя как звать?

— Семён, — буркнул я, вытирая пот.

— А я — Азад, — ответил мужичок. — Семён, нормально таскаешь. У меня был тачкарь, так представляешь? Исчез. Исчез тачкарь, как грится.

— Мне работа нужна, — ответил я. — Сколько заработал?

Азад хитро улыбнулся. Снова посмотрел на меня оценивающим взглядом.

— Пятьдесят? — спросил он.

— Семьдесят! — ответил я с напором.

Он улыбнулся шире.

— Ты, короче, не отсюда, да? — произнёс Азад. — Тачкари рубль берут. Это минимум! Со своей тачкой — полтора.

— Не отсюда, — признался я. — Цены мне неизвестны.

— Тогда так, — сказал мой новый наниматель, подавай 50 копеек. — Считай, как грится, это за науку ты мне заплатил. А с завтра — рубль плачу.